Почти каждое утро я встречаю её в автобусе. Вернее, поначалу я её только слышала, когда на весь салон, удручённый теснотой и пробками, раздавался вдруг непривычный рингтон с голосом Анны Герман: «Одиииииин раз в год сааааааады цветут…» Все вздрагивали и оборачивались — это у кого, ё-маё, сады цветут в семь утра неприветливой зимы? И видели её — маленькую, слегка нелепую в своём зелёном картузе, салатовом пуховичке, стиляжных джинсах и жёлтых мальчишеских тимберлендах на шнурках, лет семидесяти, семьдесятипяти… Она шустро выхватывала мобильник из сумочки и:
— Мишаня! Ау! Тут она я! И я… и я… я тоже тебя… тоже… тоже… Мишань, ты у меня самый клёвый мужик! Клёвый-клёвый! Я тебе там творожников сварганила, в полотенце завернула, ты чайку подогрей и, смотри, не уходи голодным! Как я? Супер! Погодка — класс! Скольжу так, будто на катке еду! Сижу! Красота! Все вокруг такие красивые, бодрые, весёлые! (хохот в салоне). Чего вечером есть будем? Это, Мишань, ты давай сообрази сам. А чего дашь, то и буду! Я — баба не гордая! А чего нет-то? Завтра выходной — давай квакнем по паре стопариков!
Мужской голос в салоне: — Слышала, ханжа?
Хохот.
— Ой, уже скучаю! Сильно! И я… и я… ты не задерживайся, ладно? Ну, раз говорю — не задерживайся, значит, не пожалеешь! Сразу несколько мужских голосов в салоне: — Ээээээээх, чтоб я так жил!
Хохот.
— Целую, Мишань!
Чопорная старушка, восседающая рядом с моей героиней, будучи ей ровесницей по паспорту, но никак не по уровню молодости в душе, недовольно пожевала губами, и с неодобрением спросила: — Молодожёны, что ли?
Женщина задорно вскинула нос и просто ответила: — А то! Пятьдесят два года молодожёны, как один день!
Вот так. Можно ведь? Можно! Как? Просто! — жить радостью, созданной своими руками, мыслями и сердцем. Это и есть молодость. А старой можно быть и в двадцать лет — убедиться в этом несложно. Теперь каждое утро радуюсь, отыскав в салоне смешной зелёный картуз…)))
Автор: Лиля Град
