Летом мы сестрой всегда жили у бабушки в деревне. Но её дочка, тетя Катя, у которой не было своих детей, тоже хотела изведать счастья материнства и заодно дать бабушке отдохнуть, поэтому забирала нас к себе на неделю-другую. Хотя бабушка всегда говорила, что ей не надо отдыхать от нас, она и с нами отдыхает. И это чистая правда. Ведь когда бабушка устает и ложится подремать, мы всегда помогаем ей отдохнуть, обмахивая ее веником, чтобы ее не разбудила никакая муха. Правда, однажды мы уронили веник ей на лицо, и бабушка, вскочив, как ошпаренная, заголосила: «А? Кто?» Но мы ее успокоили, что это всего лишь мы, и она сразу же успокоилась.
Погостив у тети Кати недельку-другую, мы удовлетворяли ее потребность в материнстве с лихвой, на год вперед до следующего лета, так что она могла хотя бы год жить спокойно и не завидовать тем, у кого есть дети. Только переступив порог ее дома в деревне, сразу было понятно, что детьми тут и не пахнет – в серванте живописно расставлены фарфоровые фигурки курочек и петушков. У нас дома ничего фарфорового давно уже нет, а что осталось – родители давно убрали в антресоли. Так что мы всегда рады поиграть с тети Катиными игрушками. Да и она радехонька – всегда стоит рядом и каждый раз, как курочка с петушком вздумают полетать, сама охает и машет руками.
У тети Кати в деревне очень много всего интересного – кошки, собаки, кролики, индюки, куры, овцы, коровы, свиньи и дядя Коля, который бывший моряк, поэтому, играя с нами, он всегда делает нам морскую болезнь, взяв каждую под мышку и раскручивая в разные стороны. А еще каждый год учит нас плавать, и мы уже научились плыть сидя на шине, которую он тащит на веревочке, как бурлак. У тети Кати и дяди Коли везде вкусно пахнет сеном, навозом и солнцем. А вечерами мы все сидим во дворе под липой и пьем чай из настоящего самовара, который пыхтит рядом и дымит, как паровоз.
Один наш визит особенно запомнился тете и дяде, так что они даже плакали, расставаясь с нами. В деревне у всех есть дела, и у нас с Аленкой тоже. Нам доверили очень важное дело – сварить компот из ревеня. Пока нам ничего варить не разрешали, особенно одежду, ну мы и бросили это дело. А тетя Катя решила начать с малого, — сварить компот каждый может. Она велела нам сходить в огород и нарвать ревеня, а потом сварить его с сахаром и принести им с дядей Колей на сенокос. На вопрос — как нам найти ревень, тетя Катя сказала: «Да увидите, там зеленые листья у бани».
Мы сделали все как надо. Нашли зеленые листья у бани, сварили и принесли им на сенокос в графине. И стали ждать, когда они начнут выпучивать глаза, восторгаясь нашими кулинарными талантами. Восторг не заставил себя ждать: только отпив по глотку, они выпучили глаза, а потом вскочили и запрыгали, размахивая руками и мыча от удовольствия. Ну таких оваций мы не ожидали и скромно стояли, потупив взор. Соседи, косившие траву рядом, увидев гастрономические восторги тети Кати и дяди Коли, тоже захотели попробовать, чем там угощают. Бросив грабли и косы, они подошли к нашей компании и тоже отпили из графина, и также отдали должное нашим поварским способностям, бегая с выпученными глазами. Нам, конечно, было приятно, но мы решили, что они все же перебарщивают – достаточно просто упасть ниц и сказать, что мы богини кулинарии и они в жизни не видели, чтобы так готовили компот. Первыми набегались наши родственники. Тетя Катя, взяв графин, выудила оттуда зеленый лист, посмотрела, пожевала и спросила: – Кто же варит компот из хрена?!
Мы могли бы ответить, но она и сама уже знала — кто. Первый блин комом, ничего, бывает. Второй будет на зависть лучшим поварам Мишлена. Как раз на следующий день в гости к нашей тете собиралась ее свекровь с дочерьми.
Весь день до изнеможения тетя готовила яства, и мы решили ей помочь, когда она легла спать пораньше. Мы вылезли на кухню и решили сварить кашу – уж кашу-то каждый может сварить. Надо только найти крупу. У тети Кати все было в мешках – мешок муки, мешок макарон, мешок карамелек, а вот и мешок, на котором черным по белому написано – КОРМ. А корм – это еда. То, что перед кормом написано КОМБИ – ну это мы не знаем, что такое, но корм он и в Африке корм, значит, его можно есть. И выглядит, как крупа.
Мы взяли кастрюлю побольше, сварили кашу из корма с приставкой КОМБИ, достали из серванта хрустальный салатник – чтобы все соответствовало уровню коронного блюда, красиво разложили в него кашу и поставили в центр стола. Очень довольные собой, мы со спокойной душой удалились. Тетя Катя была слишком занята, чтобы провести экспертизу стола, тем более она сама все варила и тушила, поэтому пребывала в уверенности, что комар носа не подточит. Гости замерли на стадии расселения за стол, увидев гвоздь программы в хрустальном салатнике в центре стола. Тетя Катя стояла, открывая и закрывая рот, как рыба, которую она накануне запекла в кляре, но на которую сейчас никто не обращал внимания на фоне величия основного блюда. А баба Зина, ее свекровь, не веря своим глазам, зачерпнула ложкой комбикорм, принюхалась, зыркнула на сползающую на стул тетю Катю, а потом спросила шепотом:
— Вам жрать что ли нечего, что вы скотину объедаете?
Мы с Аленкой, всегда готовые услужить и помочь, если кто чего не понял, вежливо возразили:
— Нет-нет, это не для скотины, это для Вас!
Дальше мы не знаем, что было, потому что дядя Коля срочно поволок нас купаться на речку. А когда мы пришли, тетя Катя уже спала с полотенцем на лбу. Бедная тетя Катя! Только раз в году она имеет возможность изведать все радости материнства, зато как радостно потом ей жить целый год без нас. Вот сейчас она поспит, а потом встанет среди ночи, чтобы доить коров. Интересно, что у всех строений в этом хозяйстве была одна особенность – они все имели два входа и два выхода, или вход и выход – кому что надо. Двор, дом, баня, сарай – все было сквозное, поэтому часто люди ходили кругами, догоняя друг друга: с крыльца во двор, со двора на крыльцо, крича «Ну ты где там, стой, где стоишь».
Ночью я услышала, как тетя Катя гремит ведрами, и мне очень захотелось посмотреть, как она будет доить коров, которых я накануне переименовала из Зорьки и Машки в Милисенту и Эсмеральду. Тетя Катя вышла в дверь, ведущую во двор, и я пошла туда же. Но она уже успела всех подоить, пока я сонно плелась, тыкаясь во все двери, и заперев двор, вошла в дверь, ведущую на крыльцо, заперев и ее, и легла спать дальше. Я побродила по двору, не нашла тетю Катю, встревожила коров, решила вернуться в кровать, но дом был заперт со всех сторон. Я очень хотела спать, поэтому побродив и поискав, где бы прилечь, я остановила свой выбор на кормушке Яшки — быка, который только собирался пожевать сена, как туда влезла я, и он, полизав мне лицо своим скользким языком, решил пока воздержаться от завтрака.
Утром сквозь сон я услышала, как несколько голосов зовут какую-то Наташу, и подумала: «Надо же, зовут так же, как и меня, интересно», — и снова уснула. Тем временем, обыскав всю округу, тетя Катя, дядя Коля, Аленка и парочка соседей, которые еще не забыли компот из хрена, устали меня искать, и дядя Коля сказал, что все равно так или иначе, а скотину кормить надо, и ушел во двор раздать сено животным. Яшка с укором смотрел на него, будто спрашивая: «Что это значит, хозяин, что тебе взбрело в голову? Я уважаемый бык и девчонок не ем». Но Яшка совсем удивился, когда дядя Коля забрал то, что всю ночь пролежало в его кормушке, а больше ничего не положил, и сразу убежал.
Что было потом я не знаю, потому что, когда я проснулась, тетя Катя опять спала на этот раз с полотенцем и грелкой. Я подумала, что она слишком много спит, но уж ладно, пусть спит, раз ей хочется все время спать. Но долго тете Кате поспать не пришлось. Мы с Аленкой, чтобы не мешать, сидели тихонько в своей комнате, и вдруг увидели на шкафу большие часы. Странно, подумали мы, почему часы лежат, а не висят. Сейчас узнаем. Мы очень тихо, чтобы никого не разбудить, достали часы, дернули за красивую гирьку, повернули стрелку и тут небо упало на землю, а мы оглохли от чудовищного БОМ-БОМ-БОМ!!! Каким образом на тети Катином шкафу оказались куранты с Красной площади, или это был гонг для оповещения планеты о конце света, мы не знали. Но мы сидели, зажмурившись и зажав уши, под кроватью, пока тетя Катя, свалившись с дивана, заматывала дьявольское устройство в подушки и одеяло, чтобы не перебудить всю Ивановскую область.
Что было потом я не знаю, потому что, когда мы разжали уши и открыли глаза, тетя Катя уже спала с полотенцем, грелкой и градусником, а дядя Коля проверял комнату на наличие опасных для детей вещей.
На следующий день нас очень попросили поиграть в свои девчоночьи игры и ничего не трогать. Мы, очень благоразумные девочки, пообещали весь день играть в дочки-матери. Дядя Коля, облегченно вздохнув, погладил нас по макушкам и сказал, что это очень хорошее занятие для двух хороших девочек.
Мы всегда выполняем свои обещания. Поэтому весь день играли в мам с детьми. Но в этом доме были просто невозможные дикие кошки, которые ни в какую не хотели быть нашими дочками. Не понимая своего счастья, они царапались и визжали, будто мы их режем. А мы всего-то хотели их запеленать и положить в коляску, как мы обычно и делаем со своими детьми, кто бы они ни были. Но кошки шипели и залезали на деревья и чердаки. Тогда мы стали играть с Цыганом, милым песиком. Он смирно сидел и изо всех сил вилял хвостом, когда мы нацепляли ему на голову чепчик и надевали красивую юбочку, но в коляску лезть категорически отказывался, упираясь всеми лапами, и продолжая интенсивно вилять хвостом и примирительно лизать нас в носы, а потом дядя Коля пошел на поле и позвал Цыгана с собой. А тот, пользуясь моментом, рванул за хозяином прямо в чепчике и юбке. Ну что ж, бывает и такое, трудный ребенок, видать, нам попался. Тогда мы пошли искать себе другую дочку и очень скоро ее нашли.
Завидев двух хороших девочек, овцы блея убегали подальше, а индюки научились взлетать на нижние ветки березок, аки белые горлицы. Так мы дошли до выпаса и увидели там Яшку. А Яшка увидел нас. Он знал кто мы такие и, смирясь с неизбежным, будучи добрым быком, опустил голову, чтобы мы могли привязать к его рогам по бантику и повязать платочек в горошек на его огромную башку. Коровы перестали щипать траву и заинтересованно смотрели на своего мужа, который выглядел очень экстравагантно для деревенского быка. Они обступили его и по очереди обнюхивали, а Яшка, сначала переминаясь с ноги на ногу, будто бы смущаясь от такого внимания к его персоне – ну что вы, что вы, это мой привычный образ — потом начал мотать головой, видимо, такой китч был не в его вкусе. И вдруг наш всегда смирный бык, запрыгав вокруг испуганных коров, как мустанг-иноходец, начал гонять их по полю с диким ревом. А коровы жалобно мычали и разбегались по соседним полям и лугам от обезумевшего мужа-абьюзера.
Что было потом я не знаю, потому что мы залезли на забор, чтобы лучше видеть, как наша дочка в один миг стала холостяком, разобравшись разом со всеми своими женами, и радостно скакала, как на корриде, а на следующий день тетя Катя с дядей Колей, плача в три ручья от расставания с нами: «Господиии, целый год без ваааас», — увезли нас обратно к бабушке. Они еще не знают, какой подарок мы им приготовили на прощанье, подложив курице-наседке индюшачьи яйца, а индюшке – куриные, но это сюрприз. Так что оставшуюся часть лета мы помогали только бабушке с дедушкой.
Автор: Наталья Пряникова
