Настя сидела на уголке дивана, держа в руках куклу Маринку, книжку про Чиполлино, у ног её стоял пакет с портретом Аллы Пугачёвой, стираный бабушкой не раз, в котором лежали нехитрые пожитки девчонки.
-На тебя девчонка похожа, Олег, — женщина, сказавшая это засмеялась и притянула к себе голову мужчины, который сидел опустив руки между колен.
-Так дочка же.
-Сколько ей?
— Восемь.
-Ого, а ты молодец, скороспелый, во сколько же ты стал отцом?
— Перед армией, Ленке, её матери, шестнадцать было. Я Настюху пару раз на руках держал-то, потом в армию ушёл, а эта…Не дождалась, по рукам пошла. Ребёнка не давала видеть.
-Что же ты так, оплошал, — женщина коротко хохотнула, — любил её?
Олег пожал плечами.
— Тогда думал что да, любил. Молодые были, всю жизнь собирался с ней прожить, думал приду из армии, шофёром устроюсь, буду деньги зарабатывать, их с дочкой одену, будут как куклы у меня…А она…С…Скотина.
Женщина смотрела прищурив глаза на Олега, потом зло оттолкнула его от себя, отвернулась, закурила сигарету, выпуская дым в окно.
— Любил говоришь?- сказала зло, — а что же тогда не боролся за любовь -то свою?
— Дак она…
— Дак она — передразнила женщина, — а не надо было портить девку, понял? Поди просил доказать любовь свою, а? Все вы…одним миром мазаны, а потом конечно, виновата она, а ты чистенький, честный, бедный мальчик…
-Да ладно тебе, Любка, — мужчина поднял голову, — чего крысишься? Что было, то быльём поросло. Я твой, вместе с потрохами теперь.
-Мой? А на чёрта ты мне сдался, милый? Ладно бы один, а то ещё и с довеском. Нет уж, милый, решай свою проблему, — женщина опять отвернулась и уставилась в окно.
Мужчина приподнял плечи, протянул руку к женщине, пытаясь ухватить её и посадить к себе на колени.
— Отзынь, сказала.
— Люб ты чего? Мы же с тобой вроде как…ну это…в гражданском браке, я же это…будто муж тебе…
— Муж, объелся груш. Сегодня ты муж, а завтра Ванька…
-Какой Ванька? — глаза мужчины налились кровью, — это с пятой автобазы что ли?
-А хоть бы и с пятой автобазы, тебе-то что? Он не проблемный, как ты.
-Ну ты зараза…Ну ты Любка…Как денежки мои тратить, так Олежка, а как…
-Ага, — с лёгкостью сказала женщина, — реши свою проблему, а потом поговорим.
-Как же мне её решить? Она же дочь моя…Что же ты за баба, Любка? Она ж дитё, девчонка тем более…Неужто души в тебе нет? Животные вон и то, чужих младенцев принимают, а ты…
— Животные говоришь? Принимают? — женщина вдруг ощерилась и в два скачка оказалась рядом с Олегом, — животные? Вот кто я для вас, да? Вот такой один, как ты…тоже требовал, любовь доказать свою, доказала, ещё моложе твоей была, матери этой, — Люба кивнула в сторону сидящей тихо- тихо, словно мышка Насти, — тоже дурра, кинулась доказывать, любовь -то, только он не такой благородный оказался, как ты.
Мать за шиворот и к бабке повела, почему не в больницу? Да чтобы позор скрыть, в соседний район, к бабке отвезла, я неделю потом у неё провалялась, вот итог…Любимый сразу же сбежал, дитё выскребла, больше иметь не могу, живу…таких вот, как ты…раскручиваю, а потом бросаю.
Думаешь один ты у меня…муж?
Держи карман шире…Я птица вольная, сегодня с тобой, завтра с Ванькой, через неделю с Толиком, что хочу, то и делаю…Понял…
Хрясь.
Звук звонкой пощёчины привёл Любу в чувство, она села на стул, положила голову на руку и тихо велела Олегу уходить.
-Люб…ты это…прости меня…
-Уходи, я сказала и дорогу сюда забудь, лучше дочь воспитай, как надо…Ну? Пшёл вон отсюда, ребёнку не место здесь.
-Да куда мне иди-то, Люба?
-Куда хочешь, в деревню свою поезжай…там живи…чего ты здесь отираешься? Ну? Давай, поезжай…
Настя всё это время тихо сидела на краешке диванчика, прижимая к себе крепко Маринку и сдерживая слёзы.
Бабушка, воспитывающая Настю умерла, матери она не нужна, та так и сказала этому…Олегу…отцу, что не нужна ей Настя, у неё своя жизнь, своя дочь и муж…
Настя не знала толком мать, та сама была воспитана бабушкой, где-то познакомилась с отцом Настиным, когда он в техникуме учился, родила её и на бабушку же бросила. Насте она приходилась прабабушкой, есть ли родная бабушка и где она, Настя не знала, как и сама мать.
Настя чуть не зарыдала в голос, ну как? Как ей теперь жить, без милой бабушки? Матери не нужна, Олег тоже…видно отведёт её в детский дом…
-Идём, — грубо бросил Олег.
Настя очень хотела пить, а ещё есть, с утра маковой росинки во рту не было, а ещё она хотела лечь клубочком, свернуться и так лежать.
Она шла за Олегом спотыкаясь и едва поспевая, тот ругал на чём свет стоит Любку заразу, Ленку проклятую, что жизнь ему испортила и всех вокруг.
Откуда он взялся, Настя не знала, просто она неделю жила у матери,после смерти бабушки, а потом отчим, дядя Гена, сказал матери, Настя это слышала, чтобы она куда хочет девала свою девку.
Девка это она, Настя.
Потом и появился Олег, мать велела ему забирать девку, то есть её Настю.
Они куда-то идут, холодный осенний ветер насквозь продувает Настину одежонку, мать даже не дала собрать вещи, а скоро зима, как она будет?
Хотя…
Хотя там выдадут наверное… Будет Настя ходить как все, в одинаковом. Видела она этих детей, с печальными, злыми глазами, ходили с бабушкой мимо детского дома, Настя всегда старалась пробежать быстренько, чтобы не смотреть…
Вот теперь и сама, там окажется.
То, что Олег ведёт её в детский дом, а куда ещё -то, сомнений не возникало.
Но, они пришли…на вокзал.
Большой, бестолков шумный, бурлящий, словно муравейник.
-Сиди здесь, — буркнул Олег, я сейчас.
Настя послушно села.
Олега долго не было, Настя уже решила, что он не придёт, она очень хотела пить и есть, решила подождать немного и подойти к начавшему посматривать на неё милиционеру.
Подойдёт и всё расскажет, что Олег испугался сам её отдать в детский дом, что матери она не нужна, что…
-Заждалась?- Олег был повеселевшим, от него пахло пивом и чебуреками, — на -ка вот, — он протянул ей бутылку лимонада «Ситро» и пирожки в бумажном пакетике.
Пакетик весь пропитался маслом, но от него так умопомрачительно пахло, что Насте было наплевать, пропитался он или нет, — не знаю с чем ты любишь, взял по два всех, с картошкой, капустой и ливером, пойдёт?
Настя кивнула и вцепилась зубами в пирожок, чуть не плача от радости.
-Поела? Вот и хорошо, идём, вон иди за той тёткой, там это, ну для девочек, руки там помой, сходи…это…нам ехать далеко, я здесь подожду.
Настя быстро сделала свои дела, вышла из туалета и не обнаружила Олега.
Ушёл…как есть ушёл, покормил и ушёл. Девчонка старалась не зареветь.
-Настюха, я тут это…в дорогу Мурзилку тебе купил, будешь читать?Полными слёз глазами Настя уставилась на подошедшего Олега, он держал в руках журналы, в сетке лежали яблоки и ещё что-то. -Ну что, Настюха…двинем на родину, правда, сколько можно здесь скитаться. Чего смотришь, на мою родину…Ты-то у меня москвичка, да провались тут всё пропадом, идём.
Настя ехали с Олегом в поезде долго.
Он уходил часто курить, покупал на станциях еду у бабушек, Насте лимонад, а себе пиво.
Настя очень боялась, что Олег отстанет от поезда.
Однажды она лежала на верхней полке и смотрела в окно, на начавшие потихоньку удаляться предметы и людей, вот поезд медленно проплывает мимо…Олега.
Она поймала его взгляд…
Настя задохнулась от горечи…бросил…он бросил её, девочка на миг потеряла сознание…Что делать…
— Картошка горячая ещё, — буркнул вошедший Олег, — Настюха…ешь иди.
Настю всю трясло, как же ей было страшно. Зачем, зачем он везёт её на какую-то родину, уж лучше бы тогда в детский дом.
Приедет и бросит там…непонятно где.
— Заболела что ли?
— Нннет.
-Ну наконец-то, хоть слово вымолвила, — Олег смотрел на девочку, — слезай, идём есть, а то картошка остынет…
Они вылезли ночью, на какой-то маленькой станции, у двери вокзальчика горел одинокий фонарь.
— Откройте вокзал, нам до утра автобус ждать надо, — просит отец у тётки — железнодорожницы.
-Ага, сейчас, ковровую дорожку не постелить? Иди отседова, пьянь.
Олег ругается, кричит, пытается что-то доказать, но тётка машет на него и обещает вызвать милицию.
Делать нечего, подхватив лёгкий чемодан свой, Настин пакет и взяв девочку за другую руку, Олег пошагал к автостанции.
В маленьком домике, около автостанции горел свет.
Олег велел Насте ждать, а сам постучал туда, в это светившееся в темноте жёлтым светом окно.
-Ково тама? Кому по башке брякнуть?
— Пустите переночевать, мы с дочкой с поезда, нам бы вот…до автобуса первого, ребёнок продрог.
-Куды путь дёржитя?
-В Масловку.
-А иде дитё у тебя?
-Да вон стоит, Настюха иди сюда…
Их пустили переночевать, даже чай предложили, но Настя отказалась, Олег тоже.
Она коснулась подушки щекой и провалилась в сон.
Потом они шли спотыкаясь к автобусу, было холодно, зябко и сыро, хотелось спать.
В автобусе было холодно, Олег прижал к себе Настю, они были одни.
-Ты это…Настюх, приклонись ко мне и спи, ехать часа полтора.
Приехали, Настя уставшая, измотанная, Олег тоже.
Подошли к дому, хороший дом, большой, Настя такие только на картинках видела.
Олег толкнул калитку, вошёл во двор, позвал Настю.
Навстречу им вышла старуха.
-Здорово, мать.
— Явился не запылился…Чего тебе…
-Я так -то домой вернулся,мнея столько лет не было, я не один, с дочерью…Это и мой дом тоже…Отец где?
-Тама…
Старуха что-то заворчав ушла в дом.
Олег стоял посреди двора, Насте опять захотелось заплакать, ей отчего-то стало жаль Олега.
-Кто тама? Олега…ты ли?
-Я, бать…
-А ково стоишь.
Старик крепко обнял Олега, вытер покрасневшие глаза.
-Вот…батя, это Настюха…моя.
-Внучка моя?
-Но.
-А иде же мать у ей?
-Ай, — Олег махнул рукой, — примешь? Некуда нам…голову преклонить.
-Ты дома сын, чего это некуда.
-Мать вон…не рада видимо.
-Я ей…Идёмте, иди сюда, девонька…ну…я деда твой, меня Степаном зовут, дед Стёпа я.
Так Настя стала жить в деревне, с Олегом и стариками.
-Она мне не мамка, мачеха. От неё и сбежал подальше, аж в самую Москву…там мамку твою встретил, ну а дальше сама знаешь.
Моя -то умерла, я пацанёнком был…Она хорошая была добрая, пела так…Настя звали…Я тебя в честь бабушки, ну мамки своей назвал, Настюха.
Настя пошла в деревенскую школу, сначала дичилась всех, ребята с интересом на неё посматривали, а она боялась привыкать, всё казалось наиграется Олег в отца и отдаст её в детский дом…
Но потом…обвыкла.
Олег пошёл работать шофёром, бабушка Зоя даже стала к Насте хорошо относиться, дедушка любил и баловал её.
Привыкла Настя немного, оттаяла.
Однажды кто-то из ребят прибежал с улицы, Настя была на репетиции в драмкружке и крикнул, что разбился Олег…
Пулей Настя из школы вылетела, бежала раздетая в больницу.
Увидела, как Олега грузили на носилках в машину.
-Папка, папочка мой, папочка…
Криком кричит девчонка, надрывается.
-Доча, дочушка, всё хороршо жив я, жив…
-Я с папкой.
Не могли оттащить бедовую, вцепилась в отца.
Вырастил Олег Настюху свою, не женился ведь, стариков схоронили, старшие дети в пользу Олега от дома отказались.
Так и жили вдвоём.
-Папочка, женщину бы тебе, — скажет повозрослевшая Настя.
-Нет, дочь, вот выращу тебя, тогда уже. Сам с мачехой жил…знаю как это…
Сдержал слово своё Олег.
Уж как Настя папку своего любила и любит, сама уже бабушка, а за отцом трясётся, женщину ему хоррошую сосватала, егоза такая, лет двадцать Олег с Ниною живут, у неё двое детей, да у Олега Настя, все подружились между собой, все роднятся, не делят на своих и чужих.
-Прости меня дочка…
-Ты чего, папуль? За что?
-За то что бросил тогда…
-Нашёл что вспомнить.
Так и не смог сказать Олег, что дважды ещё пытался бросить Настюху свою.
Первый раз на вокзале, а потом на перроне…Да поймал взгляд дочери, полный ужаса и…презрения, в уходящий поезд кинулся, успел, заскочил…
Не смог в этом признаться, да и не надо…
А мать пыталась Насте, что-то там навязать, вроде общаться хотела, Настя не стала даже слушать.
-Мы же семья, — причитала мать.
-Вы семья, кто к вам лезет? А у нас своя семья и вы к нам не суйтесь, — сказала, как отрезала.
-Я же мать твоя, Настя, все ошибки совершают, нужно уметь и прощать, Олежку же вон…простила, аон тоже…бросал тебя.
-Даже имени его не произноси, поняла.Он мне и папа, и мама, он жизнь свою за меня отдал, молодость, а ты…никогда не приблтжайся ко мне.
Чужие мы.
Увидишь где на другую сторону перейди…
В родном селе, а Масловка родной стала Насте, учителем русского языка и литературы работает, до завучей дослужилась, все любят и уважают Анастасию Олеговну.
Иногда Настя, про себя и назовёт отца Олегом, а потом исправится, папочкой…Даже мысли плохой про отца не допускает.
Автор: «Мавридика де Монбазон»
