Николай Артемович прилетел с конференции рано. До больницы от аэропорта 4 часа, хорошо, что жена уже ждала. Примчался, бегом на работу. Не успел воздуха набрать, пришел раздосадованный зам.
— Николай Артемович, Петрушев эту больную прооперировал сразу после Вашего отъезда.
— Какую?
— Ту, безнадежную, с 4 стадией. И Иванцова подбил, и Льва Семеновича, 7 часов…
— Ну и?
— Жива. Готовим к выписке. Всю и на УЗИ и на КТ просмотрели. Чисто. Даже не верится. Что с ними делать? Выговор я уже объявил, премии снял. Да только Льву Семеновичу от этого не жарко, не холодно. Он с прошлого месяца на пенсии. А вон под окнами, с мальчиком на руках, так это ее муж. Машина за 12 миллионов, а он жену лечить в нашу провинцию привез. Вот народ странный.
— Да отказались от нее везде. И в Израиле, и в Германии. Даже китайцы врать не стали, хотя поживиться за счет наших больных, особенно детишек с ДЦП, ой как любят.
— Понятное дело, отказались. Кто б согласился?
— Петрушев решился. Авантюрист. Зовите его ко мне.
— Он на операции, как закончит, передам, что бы подошел.
— Опять внеплановая?
— Да. Ругаться я уже устал. Эта, с 4 стадией, последняя капля. В нашей больнице, уж давно, самая низкая по области смертность. А тут он берет полутруп…
— Идите уже.
Зам ушел. Прибежала молоденькая секретарша, принесла кофе, крепкий, черный, без сахара, в крошечной чашечке.
Николай Артемович разбирал накопившиеся бумаги…
Тогда, 20 лет назад, работал он в этом же, своем родном селе, нынче ставшим маленьким городом. На все руки, как говорится. И хирург, и акушер. Все в одном флаконе. А когда двое уволились, то курсы закончил и стал еще стоматологом и паталогоанатомом. Постучали ему в окно, ночью. Он привык, вскочил, оделся. Благо больничка в двух шагах от дома. Мужчина внес на руках девушку, точнее молодую женщину.
— Плохо ей, умирает.
— В чем дело?
Рак, 4 стадия. Уже не лечат. Попросила перед смертью провезти по родным местам. Да мы застряли, трактор вытаскивал. Сын спать захотел, раскапризничался, и ей совсем нехорошо стало. Все, конец. Может хоть обезболивающее вколоть. За что? Падаль всякая живет, а Наташенька…
Мужчина сел на лавку в коридоре и отчаянно, со всхлипами, заплакал.
— Несите ее медицинские документы. Они у Вас с собой?
— С собой.
— Давайте. Подписывайте согласие на операцию. Сразу предупреждаю. Шансов меньше 1%.
— Где подписывать? Вот подписал.
Николай Артемович вызвал операционную сестру и анестезиолога. А вторая медсестра и санитарка были на месте. Подготовили операционную. Санитарка кинулась со всех ног и привела своего мужа, Василия Сергеевича, хирурга. Он уже месяц как был на пенсии, попивал потихоньку, но пришел на удивление трезвый. Глянул на мужчину, на 5-летнего малыша, осмотрел больную. Почитал медицинские документы.
— Ну что Колька, под статью идем.
— Идем, идем Василий.
И пошли. Оперировали, оперировали, оперировали. Текла и таяла ночь. Расцвело, белый зимний короткий день пошел в сумерки. И когда уже заголубело, они закончили. Санитарка и медсестра сдали кровь, благо группа подошла. А Наташа операцию перенесла…
Через 3 недели она выписалась, похудевшая на 36 кг. Весила 39. Зато живая.
На удивление и начальство копий не ломало. Будто и не случилось ничего. А через 4 месяца в селе начали строить новую больницу. Не затягивали. А уж оснастили, не в каждой городской такое есть. И назначили Николая Артемовича главврачем. Вот такая Наташа. Дочь председателя обкома оказалась. А муж и вовсе в Москве, в министерстве работал…
В кабинет постучали. В дверях стоял мужчина.
— Я муж, ну той больной, с 4 стадией. Пришел сказать спасибо. Может чем-то можно помочь больнице?
— Можно. И больнице, и оперировавшему хирургу. Врач жилье снимает. Удобства на улице. Подойдите к секретарю. Она подготовит список, необходимого для больницы. Нам бы не помешал новый томограф, цифровой рентген аппарат. Собственно, банальные перевязочные материалы, шприцы, лекарства, кровати, белье, да мало ли еще что. Ни от чего не откажемся. Извините, что так прямо. Дипломатию крутить некогда. У меня через полтора часа плановая операция. Но Вы должны понимать, что надо продолжать лечение и рецидив очень вероятен.
Мужчина улыбнулся.
— Я понимаю. Куплю все, что смогу, не вопрос.
Минут через 20 пришел Петрушев.
— Ругаться будете? А помните, как мою маму оперировали? Вы у ней вроде как святой. Как-то видел, перекрестилась она на Вашу фотографию. У этой то больной тоже ребенок маленький. Жалко стало. Шансы ведь были, хоть и мизерные. И мы их схватили.
— Чего теперь ругаться. Победителей не судят.
Через 3 месяца возле больницы разгружали дорогостоящее оборудование.
— Что там? – спросил Николай Артемович.
— Да вот, неизвестный благодетель прислал всего, всего. Строго в адрес нашей больницы. А если мол в другую попробуют оборудование поставить, то он его отберет. Миллионов на 300, а может больше. Не бедный видно человек. И с выкрутасами
— Точно, совсем не бедный.
— А еще Петрушев, из съемной халабуды, въехал в однокомнатную. Говорит, с неба упала.
— Хорошо день начался.
— И правда хорошо, Николай Артемович…
В элитном детском саду Аристарх Семенов, 6 лет отроду, высунув кончик языка, старательно рисовал.
— Что же ты такого страшного человека с ножом нарисовал, Арик? Это разбойник? А почему он так странно одет?
— Это врач. Хирург. У него в руке – скальпель. Он маму спас. Вырасту – стану хирургом. А настоящие разбойники ходят в дорогих костюмах с галстуками, так папа сказал. А это одежда хирурга, и шапочка. Ну ничего Вы не понимаете, Мария Ивановна…
(все совпадения не слyчайны)
Автор: Елена Андрияш
