Он смотрел на стайку смеющихся девчонок и тепло разливалось по душе, сердцу и всему телу.
Из всех он выделял одну, давно уже.
Он наблюдал за ней, улыбался когда она смеялась, грустил когда она была невесела, они всегда были рядом, почти всегда.
На прогулке в парке точно были рядом, приходили в одно время, бывало что он чуть пораньше и сидел ждал их, вернее её.
А бывало что припозднится, и ему кажется, что она ищет его взглядом, увидев облегченно вздыхает и начинает свою обычную жизнь- игру.
Как же она ему нравилась. До дрожи в коленках, сколько раз он мечтал, что вот подойдет и подарит ей цветы.
Ей не подойдут банальные розы или тяжёлые гладиолусы, ей нужны какие-то лёгкие, но такие, чтобы она ахнула.
Орхидея? Ну да, красиво, но это для взрослых женщин, а она девчонка.
Он пока не придумал какие цветы ей подарить, но он подарит, обязательно подарит, весной.
А пока он исподтишка любовался девушкой.
Ах, как хочется подойти, подойти и сказать ей какая она красивая, услышать её голос, чтобы она улыбнулась ему, только ему.
Уже осень, уже невозможно спрятаться за густой листвой деревьев, листья желтеют и опадают.
Хочется пройти, загребая их ногами, держа за руку её.
Идти, болтать и смеяться.
То что он любит девчонку, он понял давно. Как бы узнать её имя? Про себя он называл её просто, Она.
Она была его тайна, да такая, что он не выдал бы её даже под пытками, Она живёт в его сердце, уже давно и прочно, с прошлой весны.
Он увидел её первый раз, когда попросли отезти его в парк, чтобы набраться вдохновения.
Олег отвёз его, ещё раз для верности спросив, что точно сможет отлучиться на час? Ему срочно нужно в институт
-Да точно, — ответил он, — чай в термосе, бутерброды бабушка заботливо положила в пакет. Беги, толькь не забудь про меня, а то бабушка с ума сойдуи с мамой
-С ума сошёл, — сказал Олег, потрепал по руке и понёсся
А он начал любоваться синим небом, распускающимися молодыми листиками, изумрудная зелень которых так манила и сводила с ума, запах сирени он кружит голову, его мама любит сирень, любила…
С грустью подумал он…
А потом он услышал щебет птичек, только это были не птички, а девчонки, они остановились с той стороны аллеи, но он мог спокойно наблюдать за ними, что и принялся делать с улыбкой.
Посмотрев минуты три на девчонок, переключил свой взор на ворон, которые дрались с кучей воробьёв.
Вороны были какие-то ощипанные, у одной проглядывало голое, красноватое тельце, покрытое серым пушком.Было что-то беззащитное в этой птице, что-то щемящее, до слёз жалкое
У него заныло сердце, так захотелось взять на руки эту серую птицу, пригладить её пёрышки, сказать ей что-то ласковое, тёплое, обогреть, накормить, вдохнуть жизнь, чтобы эти полуприкрытые глаза под плёнкой открылись, заблестели чёрным, живым светом .
Звонкий хохот девчонок вывел его из этого состояния, они встретили ещё кучку себе подобных и хохотали в голос, слушая чей-то сбивчивый рассказ. Ох уж эти девчонки…
-А я такая стою, -рассказывает давясь смехом одна из вновь прибывших девочек, — ну смотрю на него и ничего не понимаю, а он, представляете ещё так грозно на меня посмотрел и выдаёт, что это у вас за вид, милая барышня, а ничего блин, что я стою…
Хохот остальных заглушает слова девчонки.
А он невольно залюбовался ей.
Тёмные волосы собранные в тугой хвост.
Ни тени косметики, вот ни грамма, немного раскосые, миндалевидные глаза, чуть выпирающий подбородок, высокие скулы и ямочки на щеках. Кожа чистая, без юношеских прыщиков, длинная шейка и наглухо застёгнутая белая блузка.
Короткая клетчатая юбка, но нисколько не вульгарная, белые гольфы, как на картинах прошлого века, девочки — пионерки носили такие, чёрные туфельки без каблука.
Вот она поднялась на цыпочки, что-то изображая, и он заметил, как под коленками бьётся синяя жилка.
Вся кожа у девочки светиться, но не больной не мощностью, а каким-то светом, её хочется обнять, защитить.
Не как тут ворону, которую хотелось жалеть кормить , отогревать а по другому, взять тихонько, поставить на ладошку, и смотреть сквозь неё на солнышко.
Она фея, точно, маленькая волшебная девочка из его детства, феечка
С тех пор он потерял сон и покой, девочка, что жила в его сердце,заставила делать его по утрам зарядку, что он категорически отказывался делать раньше.
Он начал просить умываться,сам, а не из под палки. попросил Олега отвезти его в парикмахерскую
-Какая парикмахерская! — возмутился Олег, — барбершоп, не меньше.Едем!
Он начал приходить в себя, ему захотелось жить, хватать полным ртом этот воздух, ну и пусть он не чистый, как в далёкой деревне его детства, который можно есть ложкой такой он тягучий и чистый, ну и пусть.
Он вздыхает полной грудью этот загазованный городской воздух, вперемежку с запахами весны и намечающегося лета.
А к осени он встал на ноги.
Что сказали врaчи?
А врaчи сказали “Ой”, а врaчи сказали что так не бывает и если бы они не видели сами, то никогда бы не поверили, а женщины его семьи назвали это чудом.
И только Олег догадался каким-то образом, он сказал серьезно глядя на него, что знает что это такое
-Это любовь, — сказал Олег, -только она творит такие чудеса, любовь.
А он покраснел и закрыл глаза, как пятиклашка, которого уличили в симпатии к девочке сидящей на соседней парте.
А ещё он попросил свой холст и кисти.
И он опять начал писать. Для всех он писал картины, а ночью, для себя творил.
Он торопился потому что мог опоздать…
Он показал её Олегу, когда они вместе приехали в парк. Просто показал глазами, и Олег понял, и одобрительно кивнул, выставив вперёд большой палец.
Он спешил, так как знал, что времени в обрез.
Ближе к весне он позвал Олег в мастерскую
-Смотри
Олег стоял зачарованный и смотрел на силуэт девушки,в лёгком платье из светлого ситца в мелкий цветочек, с растрепанными ветром волосами и ямочками на щеках. Вдалеке синело небо, а за спиной было целое поле фиалок.
Это было небольшое полотно, написанное акварелью, пастельными тонами он смог передать все свои чувства, всё то, что думал, чем жил последнее время .
Олег вздохнул и посмотрел на него
-Ты гений…
Он скупо улыбнулся.
-И вот…
На другом, небольшом холсте был изображен молодой человек, его волосы тоже растрепал ветер, он внешне чем-то напоминал Олега. Парень нес в руках букетик фиалок
-Это же…ты, — сказал Олег
Он промолчал и закрыл глаза.
Внизу картины с девушкой, была его подпись, и буквы
Т.М.П.Л.
-Что означают эти буквы
-Потом узнаешь. Отвези меня в парк.
-Ты уверен? Что-то плохо выглядишь?
-Нет, нормально, отвези.
Он опять сел в коляску, ноги не выдерживали больших расстояний. Он смотрел на неё и ему казалось что она специально приходит сюда, что она догадывается о его чувствах.
Он посидел ещё немного, порыв ветра поднял и понёс её легкий, газовый шарфик, понёс прямо на него и ты смотри какой шутник, прилепил прямо на лицо.
Он сидел не шевелясь, вдыхая запах любимой. Он таки знал, шарфик пах тонким, едва уловимым запахом фиалок
-Ах, простите ради бога, -низкий грудной голос вывел его из этой эйфории, — простите, девушка нерешительно посмотрела на улыбающегося Олега
-Ничего, страшного -хотел произнести он, но ничего не вышло губы пересохли, будто от жажды
-Ничего страшного, будто услышав его мысли произнёс Олег, он ловко подхватил шарфик и протягивая Ей, немного придержал и сказал
-Взамен мы просим сказать имя
-Какое? — засмеялась она, — любое?
-Зачем нам любое? Нам нужно ваше имя
-Варвара, — без тени смущения сказал девушка и подала ему первому руку.
Он чуть не умер от счастья, когда пожимал её тёплую, чуть суховатую ладошку, с длинными пальчиками и аккуратными ноготками.
-Олег… Витальевич, — просипел он
Девушка вроде немного удивилась, но повернувшись к Олегу, тоже подала ему ладошку, ярко и искренне улыбнулась
-Варвара
-Олег
Она засмеялась
-Вы, она показала на них пальцем, — вы оба
-Ага, сказал Олег, мы оба Олеги, только он Витальевич, а я Игоревич
Ещё месяц беспробудного, пьянящего счастья. Он пишет и пишет картины, старается, торопится, как же мало осталось времени.
В тот день он гулял с ними с обоими, Олег с одной стороны, Варвара с другой катили его коляску и о чём-то яростно спорили, эти двое постоянно спорят, ласково улыбается он.
Все краски вдруг ярко вспыхнули, очень ярко и начали тухнуть,звуки отдалились, он понял что пора…
-Олег Витальевииич, — слышит он её голос, как сквозь вату…
Он опять приходит в себя, в какой-то белой одёжде, прикрытый одеялом, капельница, плачущие женщины
-Где Олег, — шепчет он,-позовите Олега.
Ах как мало времени…а ему необходимо сказать
-Олег, Олег, — передают по цепочке
-Что? Деда, я здесь.
Внук берет в руки сухую сморщенную как птичья лапка руку дедушки
-Не плачь, слышишь
-Я не плачу, деда
-Все картины продай, они твои. Две не продавай.
Ты Моя Последняя Любовь — шепчет он
-Что? Что? -Олег смотрит на уходящего деда
-Она дала мне силы, последние работы…это благодаря ей…и тебе…Я люблю тебя внук…
-И я тебя, дедушка, — Олег уже плачет не скрывая слёз
-Береги её, она смотрит на тебя…любит…и ты её…люби…
Олег отходит от кровати деда, надо простится всем. Бабушка, жена деда, мама его дочь.
По коридору идет заплаканная Варя, они ждут когда все попрощаются. Врaч показывает чтобы все ушли
-Можно мы войдём, — просит Олег, — мы не сделаем ему уже хуже, он только обрадуется, прошу
Врaч с сомнением смотрит на молодых людей, потом машет рукой. Он устал, хочет домой, хуже действительно не будет. Видимо внук хочет получить благословение…
-Деда…
Он открывает глаза, покрытые мутной плёнкой и видит её.
Она целует его в сухую пергаментную щёку она его тайна, которую он не выдаст под пытками…
Он улыбается, тихой улыбкой
-Благославля…
***
-Ого, твой дедушка замечательный художник. Они тщательно избегают слова “был”.
Уже месяц разбирают и приводят в порядок его работы.
Что-то на выставку, что-то заберут дети, какие-то картины завещаны друзьям, родственникам, просто хорошим людям.
-А здесь что? Ого, Олежка, смотри…,- Варвара держит в руках маленькое полотно, на котором с обратной стороны написаны буквы Т.М. П.Л., — девушка на портрете…она же вылитая я! А тут, смотри…это же ты…
Он знал, знал что мы будем вместе, милый, милый Олег Витальевич
И смотрит Олег с тихой грустью на последнюю любовь своего гениального деда. И благодарит дедушку, за встречу со своей Варенькой.
Автор: Мавридика де Монбазон
