В деревне поднялся жуткий переполох, когда хромоножка Дэйзи нашла в лесу раненого филина. Ведь каждому известно, что ночные птицы приносят несчастье, если внести их в дом — особенно незадолго до Самайна. А этот филин был огромным да к тому же чёрным, как смоль.
— Отнеси его туда, где взяла, доченька, — вздыхала стaрая мать. — Тебя и без того уже за глаза ведьмой кличут. Смотри, замуж никто не возьмёт, будешь до конца жизни в девках вековать.
— Но матушка, у него сломано крыло, ему же бoльно! — в тёмных глазах Дейзи стояли слёзы, и мать уже в который раз махнула рукой.
Дочка у неё с детства была с причудами. Начать хотя бы с того, что девочка появилась на свет раньше положенного срока. Бaбки говорили — не выживет, мол, слаба слишком. Но Дэйзи не умерла, а с годами даже окрепла и поздоровела, только вот одна нога у неё так и осталась короче другой, отчего девушка заметно хромала. Потому-то и не засылали к ней сватов: кому же охота жениться на хромоножке?
Тихая и робкая, она полюбила гулять в одиночестве и частенько тащила в дом всякую живность: выкармливала зайчат, лишившихся матери, вынимала из силков птиц (за что не раз была бита мальчишками), а однажды даже спасла оленёнка от лесного пожара.
Домашнюю скотину она тоже любила и лелеяла, поэтому их старая корова давала больше молока, чем все другие коровы в деревне, а куры несли яйца с двумя, а иногда даже тремя желтками.
Но ведьмой Дэйзи прозвали не за это, а за то, что та всегда знала, суждено животному выжить или умереть. Бывало, что чья-нибудь кобыла или свинья выглядела вполне здоровой, но девушка говорила, что бедняжка не доживёт до утра, и никогда не ошибалась. Со временем люди начали плевать ей вслед, чтобы не накликать беду, но лeчить забoлевшую скотину по-прежнему звали…
Мать выглянула в окно: к вечеру в небе сгустились тяжёлые тучи, начал накрапывать дождь, а холодный ветер кружил палые листья — верный признак того, что нечистая сила бродит где-то рядом.
Поёжившись, она закрыла ставни.
— Кажется, буря грядёт. Ох, не к добру это…
Чёрный филин, устроившийся на шестке возле очага, согласно ухнул.
Дождь бился в окно, ветер шелестел мокрой соломой на крыше, протяжно завывая в трубе. Давно уже миновала полночь, а Дэйзи не могла уснуть, как ни старалась. Ей казалось, что филин на неё смотрит, и от этого пристального взгляда девушке было не по себе.
— Чего ты на меня пялишься? — еле слышно прошептала она, опасаясь потревожить уставшую мать.
Два больших круглых глаза вспыхнули совсем рядом: филин незаметно переместился на спинку её кровати.
— Как ты это сделал? — Дэйзи рывком села на постели. — У тебя же крыло сломано!
— Разве смелым нужны крылья, чтобы летать? — её пернатый гость усмехнулся.
Девушка вздрогнула, сердце забилось чаще, и она приложила руку к грyди:
— Ты умеешь говорить?
— А ты не из пугливых, — ухнул филин (голос у него был низкий, бархатный — заслушаешься). — Не кричишь, не прячешься, ещё и принесла меня в дом, несмотря на пересуды соседей и жалобы матери… Я слыхал о тебе от своих подданных, Дэйзи. Ведь я не простая птица, а Оэхин из народа фэйри, король ближнего леса. Что ж, ты прошла моё испытание. Проси, чего пожелаешь!
У Дэйзи заалели щёки:
— Но мне ничего не надо.
— Не только милосердна, но и скромна, — король-филин просиял. — За это я открою тебе ещё один секрет, хотя и должен был молчать: в канун Самайна в небе поскачет Дикая Охота. В этом году именно мне выпала честь принимать в своих владениях верховного короля фэйри. Уже завтра в полночь мы промчимся по вашей деревне, унося с собой всех, кого встретим. Поэтому предупреди родных, чтобы носа на улицу не казали после наступления темноты. А теперь всё-таки скажи, чего хочешь? Я исполню любое твоё желание. Поверь, такая удача не выпадает дважды!
— Ты говорил, чтобы летать, смелым не нужны крылья, — Дэйзи бесстрашно глянула прямо в горящие глаза филина, — тогда, может, и чтобы танцевать, не нужны здоровые ноги? Я всегда мечтала пойти на праздник ноябрьских огней и отплясывать там до самой зари с Бернардом, сыном кузнеца. Но тот даже не смотрит в мою сторону, потому что я хромая.
— И всего-то? — рассмеялся Оэхин. — Конечно, ты сможешь танцевать, Дэйзи. Утром отыщи под кроватью пару волшебных сапог, надень их, и ты будешь отплясывать джигу лучше всех на свете.
Девушка недоумённо моргнула, а когда вновь открыла глаза, за окном уже разгоралось хмурое осеннее утро.
Оэхин не обманул: сапожки из алой кожи действительно стояли под кроватью, и Дэйзи тут же примерила обновку. Сапоги на удивление оказались ей впору: нигде не жало, не натирало. Девушка прошлась из угла в угол и запрыгала от радости: былую хромоту как рукой сняло! Она будто не шла, а летела по воздуху.
Дэйзи поблагодарила чёрного филина, сидящего на шестке, но тот даже глаз не открыл, а девушка, присмотревшись внимательнее, ахнула: над королём-птицей нависла печать скорой смeрти. Радость вмиг поблёкла, даже на праздник идти расхотелось. И если бы мать силком не выставила её из дома, Дэйзи ни за что туда не пошла бы.
Явившись на танцы в самый разгар веселья, она вдруг припомнила слова Оэхина о Дикой Охоте и поспешила предупредить селян об опасности. Увы, ей никто не поверил — даже красавчик Бернард, впервые взглянувший на Дэйзи с интересом.
— Посмотрите-ка! — он ухмыльнулся. — Наша хромоножка больше не косолапит, как утка. Ну и чудеса!
Он протянул Дэйзи руку, приглашая на танец.
— А ты не боишься, Берни? — между ними втиснулась тощая Пэгги. — Смотри, затанцует тебя ведьма.
— Не боюсь! Я и сам танцор хоть куда!
Они закружились, лихо отстукивая ритм каблуками. Дэйзи не знала устали, дыхание её ничуть не сбилось, а щёки лишь слегка порозовели, когда как с Бернарда пот стекал в три ручья. Ему бы остановиться и передохнуть, но парень никак не желал уступать бывшей хромоножке. А музыканты все играли и играли… до той поры, пока красавчик Берни, закатив глаза, не рухнул на пол прямо Дэйзи под ноги.
Тощая Пэгги завизжала:
— Что ж это деется, люди добрые! Уморила ведьма парня!
Напрасно Дэйзи пыталась оправдываться — селяне набросились на неё гурьбой и скрутили за спиной руки.
— Сожжём её?
— Отведём к лорду на суд!
— Нет, давайте лучше выкинем на улицу, — хихикнула Пэгги. — Если через нашу деревню и впрямь поскачет Дикая Охота, пускай забирает ведьму, а нас не трогает.
На том и порешили.
Дэйзи рыдала и умоляла, но её всё равно вытолкали из дома. И даже пришедший в себя Бернард не подумал вступиться за девушку.
В тот миг когда дверь с треском захлопнулась за её спиной, как раз пробила полночь. В небе заворчал гром, на лицо упали первые капли дождя, страшно взвыл ветер, а со стороны леса вдруг донёсся звук охотничьих рожков и собачий лай, от конского топа вздрогнула земля. Дэйзи бросилась назад, заколотила кулаками в двери, в ставни, но никто не отозвался.
Огромные всадники в чёрных доспехах выросли перед ней в струях дождя и неистовом блеске молний. Фигуры одних казались полупрозрачными, лица других оскалились пожелтевшими черепами, третьи вообще не походили на людей. У предводителя Охоты на макушке росли ветвистые оленьи рога, увитые сочным плющом. Взгляд полыхал яростным огнём, шею украшало ожерелье из костей, а на плечах развевался плащ цвета ночи, усеянный частыми звёздами.
— Осенняя жeртва! — зычно прокричал он, занося копьё над головой Дэйзи.
Онемевшая от страха девушка не могла сдвинуться с места. Она знала, что умолять о пощаде поздно, и затаила дыхание, готовясь встретить смeрть.
Но в этот миг из толпы всадников бесшумно выпорхнул большой филин и закрыл её собой. Копьё рогатого пробило птичью грyдь, тёплая кровь брызнула на землю.
— Жeртва принесена, — прохрипел филин, падая.
Предводитель Дикой Охоты спрыгнул с коня и бросился к раненому.
— Оэхин! Но зачем?
Дэйзи беззвучно плакала. На её глазах филин превратился в черноволосого юношу — куда более красивого, чем Бернард, сын кузнеца.
— Так надо, — юноша облизал пересохшие губы. — Она умрёт не здесь. И не сейчас.
— Выходит, ты знаешь эту девушку? — изумился рогатый.
— Многие знают, — Оэхин махнул слабеющей рукой и тут же уронил её на траву.
Один из всадников снял шлем и, смешно шевельнув заячьей губой, подтвердил:
— Да, когда-то эта девушка спасла моих четырёх братьев.
— А меня вынесла из огня! — добавил другой юноша, с оленьими глазами.
— Отпусти её, — слабеющим голосом попросил Оэхин. — Моя кровь уже оросила землю, значит, жeртва больше не нужна.
Предводитель Дикой Охоты бросил на Дэйзи взгляд, полный негодования:
— Не в моих правилах отпускать невредимыми смeртных в канун Самайна, но мой верный вассал отдал за тебя жизнь. Беги, девочка, пока я не передумал, и больше не попадайся.
Но Дэйзи и не подумала сдвинуться с места.
— Оэхин теперь умрёт? — она всхлипнула.
— Да, если только кто-то другой не отдаст свою жизнь за него.
— Я могу…
— Нет. Не ты.
Девушка в сердцах топнула ногой, и земля по её каблуком отозвалась болeзненным стоном.
— Это нечестно! — закричала Дэйзи, размазывая по щекам слёзы. — Почему достойный фэйри должен умереть в то время, когда всякие бесчестные люди продолжают жить, пить и веселиться? Он был так добр, вылeчил мою хрoмоту и подарил мне эти сапожки. Неужели я ничего не могу сделать, чтобы спасти его?
Рогатый в задумчивости глянул в тёмное безлунное небо:
— Разве, что ты согласишься разделить с ним свою судьбу и навсегда уйти в холмы по доброй воле. Но предупреждаю, смeртным там обычно не рады.
Дэйзи, недолго думая, шмыгнула носом:
— Согласна. Всё равно домой я не вернусь. Там меня наверняка осудят и сожгут, как ведьму.
— Тогда дело за малым: кто из фейри может поручиться за тебя? И кто подведёт коня, который помчит вас по дороге-без-возврата?
— Я поручусь, — всадник с заячьей губой привстал на стременах.
— А я подарю коня, — добавил юноша с оленьими глазами.
И верховный король, наклонив рогатую голову, молвил:
— Да будет так.
Он достал из седельной сумки хлебец и преломил его. Половину отдал Дэйзи, а вторую часть вложил в рот Оэхину. Чёрствая корка пахла мокрой землёй и плесенью, а мякиш на вкус был горьким, как полынь, но девушка старательно прожевала всё до последней крошки. В тот же миг раненый фэйри вдохнул полной грyдью. Проглотив свою часть колдовского угощения, он обратился в филина и вспорхнул Дэйзи на плечо. У сердца — там, где его насквозь пронзило копьё, перья стали белыми, словно поседели в одночасье. А девушка вдруг ощутила острую бoль в грyди. Она тихонько охнула, но больше не проронила ни звука. Если разделить одну судьбу на двоих означало разделить и эту бoль — что ж, она потерпит…
Из-за туч вышла луна. В её чудесном свете все деревья и дома казались сделанными из чистого серебра.
Юноша с оленьими глазами подвёл Дэйзи коня и поклонился:
— Садись, королева ближнего леса. Пора в путь!
— Никакая я не королева, — начала было Дэйзи, но филин громко ухнул ей прямо в ухо, и девушка воззрилась на него в немом удивлении.
— Скоро будешь, — хохотнул юноша с оленьими глазами, подсаживая её в седло. — Одна судьба — значит и любовь одна.
Лошади заржали и взмыли на такую высоту, что у Дэйзи аж дух захватило. Где-то далеко под копытами коня, несущегося над облаками, она увидела отблески разгорающегося пламени.
— Что это там? — девушка указала пальцем вниз.
— В твоей деревне пожар, — шепнул Оэхин. — Молния попала в дом. Но не беспокойся, в небесном огне погибнут только плохие люди. Те, кто обижал и унижал тебя с малых лет. Считай это свадебным подарком от верховного короля.
— Но я никогда не желала им смeрти!
Бoль в грyди стала острее. Кажется, её сeрдце было готово разорваться на части. А, может быть, уже разорвалось — кто знает?
— Такова цена свободы, — чёрный филин встопорщил перья. — Разве не слышала? Фэйри могут забрать в холмы лишь тех людей, которые недостаточно хороши для Рая, но и не слишком плохи для Ада. Только не говори, что никогда не мечтала о мести!
Дэйзи не стала отпираться, вместо этого спросив:
— А что же с нами будет, когда мы умрём?
— О, мы просто исчезнем, как тени в полдень, — Оэхин горько рассмеялся. — Но, поверь, это будет ещё не скоро. Где-то незадолго до конца времён.
Они скакали в самом хвосте призрачной кавалькады, по дороге из лунного света, ведущей сквозь седые облака.
А на заре, когда филин вновь принял человеческий облик, рогатый король укрыл их обоих звёздным плащом, чтобы ещё немного продлить счастливую самайнскую ночь. Тёмные волосы возлюбленных переплелись друг с другом так, что не было ясно, где кончаются локоны Дэйзи и начинаются смоляные пряди Оэхина.
В тот час король-филин спросил её:
— Ты ведь не пожалеешь, что согласилась уйти со мной?
И Дэйзи улыбнулась ему:
— Никогда, друг мой! Ведь это ты показал мне, что смелым не нужны крылья, чтобы летать!
Автор: «Алан Чароит»
