— Филипп, ты спишь?- Баба Капа тихонько теребила одеяло. Дед Филипп на другой кровати слегка посапывал.
— Филя! Филипп? Дед?- всё громче звала Капа, вглядываясь в размытый силуэт мужа. Филипп крепко спал, беспечно раскинув руки над головой. Капиталина приподнялась на локте.
-Филипп! — громко крикнула она и вновь прислушалась.
Дед всхрапнул и проснулся. Он растерянно моргал в темноту и не мог понять, от чего проснулся.
-Филя, ты спишь?- вновь тихонечко проговорила бабуська.
— Нет, А ты чего? — отозвался дед.
— И я не сплю, — Капиталина укрылась поплотнее одеялом, -а мне тут сон приснился непонятный.
-Ты чего там? Дай поспать! — Филипп отвернулся к стене.
-Дед, слышишь, как окно стучит? Там вьюга просто. Вот и по радиву передавали, что будет метель. Ишь, как долбит. Рама-то стaрая не выдержит. Или стекло мобыть разобьётся.
— Спи уже, давай не болтай, — Филипп снова обмяк и приготовился уснуть.
— Филя, а можно мне к тебе? — плаксивым голосочком протянула бабка.
— Чего это ты? Офонарела? Куда тут ляжешь? Спи, давай.
— Ну, пусти меня к себе. Я же говорю, сон мне приснился. Страшно. Да ещё метель там в окно долбит. Можно я перелезу к тебе?
-Ну, ладно, иди, чёрт с тобой. Только не болтай больше. Мне завтра с утра на охоту.
-Ох, достреляешься ты когда-нибудь, -кряхтя бормотала Капа, переползая на его кровать. Стaрые пружины растянулись и стaрички прикатились друг к другу на середину.
-Ну, вот теперь не двинешься вообще, — ворчал дед, пытаясь лечь поудобнее.
Метель за окном расходилось всё пуще. Калитка на стaрых скрипучих петлях то и дело распахивалась и вновь захлапывалась. Металлический стaринный фонарь над дверью раскачивался и ударялся в прибитую над косяком подкову, отчего получался звук, похожий на колокольный звон. На улице пёс Орёл, боясь вьюги, громко выл, забившись в будку. В соседней комнате ветром оторвало ставню на окне и она гуклко ударялась об оконную раму.
— Страшно мне, Филя, — баба Капа плотнее прижалась к мужниной спине.
— Всё хорошо. Спи. Фонарь этот я завтра сниму и ставню починю, — пробурчал Филипп.
— Филя?
— Ну?
— А сон то мне приснился… знаешь чего видела там?
— Ну?- недовольно отозвался муж.
— Рыбов я ловила. Прямо по колено в воде стояла и ловила. Голыми руками. Больших таких рыбов. Серебряных. В подол их себе складывала. А водичка чистая такая, да быстрая.
Дед от её певучего голосочка снова засопел.
— Дед! Ты чего? Спишь что ли? — толкнула его баба Капа
— Ну! Чего тебе?
— А знаешь, к чему сон то такой?
— Нет, не знаю.
— Ну, рыбы к чему снятся?
— Капа, что за чушь? Дай поспать.
— Рыбы снятся к беременности!
— Ой, ну ты офонарела совсем, — Филипп приподнялся, взбил пуховую подушку, лёг и укрылся по самые уши.
— Да, точно тебе говорю! Я, когда Сергуней нашим ходила, тоже всё рыбов ловила. А теперь вот не знаю к чему. Как думаешь? А?
— Спи уже, Капа! — бурчал Филипп.
Ставни хлопали, большие часы на стене тикали громче обычного. Капа смотрела в чёрный потолок. Филипп тоже не спал.
— Филипп?
— Ну?
— А помнишь, как мы с тобой раньше то… Ух… Ночами ведь не спали.
— Молодыми были.
— А мне кажется, что ни молодыми, а живыми. Ведь сейчас то всё уже, Филя. Ведь всё уже?
— Ну, чего ты там выдумываешь?
— Умирать страшно, а никуда не денешься. Ведь скоро уж. Всё приятное то в прошлом уже. Вот и нас коснулось.
— Капочка, да брось ты,- Филипп развернулся к жене стaрушке, его плечо уткнулось в её мокрую щёку, — Ну, чего ты в самом деле?
Они прожили вместе 45 лет, а как её утешать, он так и не научился.
— Знаешь, Капа, а вода бурная к переменам снится. И если чистая вода, то к хорошим переменам. Так бабка моя говорила.
-Да, какие уже перемены у нас с тобой? Почитай лет 20 ничего не меняется. Эх, Филька, могла бы, ещё родила от тебя. Сергуня наш точно копия твоя! Такой хороший получился. Не забывает нас.
Метель постепенно сошла на нет. Стaрички в обнимку спали до утра. Филипп собирался встать пораньше и пойти на охоту, но они дружно проспали и проснулись от громкого стука, когда уже расцвело.
— Кто может быть в такой час? — пробурчал Филипп. Баба Капа, довольно проворно для своих лет, пробралась к окошку и выглянула на улицу.
-Там мужик какой-то в шапке норковой. Не нашенский.
— Кого ещё чёрт принёс? Рано ж еще, — Филипп стал натягивать шерстяные носки. Дома было холодно, печь за ночь остыла, Капа куталась в толстую шаль поверх ситцевой сорочки.
— А я знаю, кто! Инспектор из города! За рyжьём твоим пришёл. Я же говорила, доохотишься ты без документа. Вот и приплыли.
— Да, откуда бы они прознали в городе то?
— А я вчерася суп варила из твоего зайца. Запах на всю округу разносился. Вся деревня тот запах слышала.
— Как ты отличишь его? Запах то? Мясо и мясо. Может быть кролик домашний.
— Чего ты? Умные люди то всё слышут. Вот и накапали кому надо. Арестуют теперь тебя, стaрый, чего я тут делать то буду?
В дверь вновь настойчиво постучали. Филипп соскочил в трусах и носках и кинулся прятать рyжьё под матрас. До этого оно дожидалась его на стенке у входа, подготовленное к утренней охоте. Потом стaрички, как могли быстро оделись. Капа деловито села на кровать, а Филипп открыл дверь.
В дом зашёл молодой парень. Он снял шапку и с улыбкой уставился на стaричков.
— Здравствуйте, извините за ранний визит. Я издалека к вам. Это же вы Майоровы Филипп Акимович и Капиталина Сергеевна? — стaрички растерянно закивали, — А я Смирнов Алексей Владимирович. Я долго вас разыскивал и вот нашёл. Я внук Смирнова Петра Ивановича. Помните ли вы его, Филипп Акимович? В далёком 1943 году вы, будучи сами ребёнком, две недели несли его на спине по зимнему лесу, спасаясь из осаждённой деревни, пока не вышли к нашим партизанам. Я обязан вам своим появлением на свет! — парень улыбался искренне.
Помнил ли Филипп того тщедушного семилетнего соседского мальчонку? Конечно! Он не надеялся что мальчик выживет. Тот был бoлeзненный и хyдой. На улице стоял жуткий холод. Помнил Филипп и тот вечер, когда мама запихала ему в рюкзак хлеба и, вытирая слёзы, молила бежать, ведь скоро в село ворвутся враги. Она обрисовала, куда идти, сказала, что там отец и он защитит их.
Петьку Филя встретил у леса, тот покачивался от немощи и беззвучно плакал. У него были такие жалкие глаза, что Филька не выдержал, взвалил его на спину и понёс. Хлеба хватило на несколько дней, они ели снег и кору деревьев. От голода всё в голове плыло. Спину сводило от тяжести, но Филипп не бросил Петьку. Через 12 дней они вышли к партизанам, оттуда мальчиков отправили по Детским домам и больше они не встречались.
— Пётр Иванович всегда о вас рассказывал. Месяц назад он умер, так и не найдя вас. Я продолжил его поиски и мне повезло. Это же вы?
— Я! — поёжился Филипп, он вспомнил так же, как кричал на Петьку каждый день, срывая голос, чтобы тот не вздумал умирать. Как из последних сил вставал и тащил мальчишку на спине, падая и изнемогая от усталости. Как не позволял себе быть слабым. Ещё неизвестно, кто кого спас.
— Можно, я вас обниму? — на глазах Алексея появились слёзы. Он обнял худые зажатые стариковские плечи не привыкшие к нежности, — Дедушка завещал вам в наследство домик на берегу моря и немного денег, чтоб туда доехать. Это в России. Не отказывайтесь. Там райское местечко для вас. Сейчас мне надо бежать, оформить ещё кое-какие документы. Вечером я зайду, и мы тогда всё подробно обговорим. Я не прощаюсь.
Алексей ушёл до крайности довольный, что выполнил просьбу любимого деда.
А старички сели на кровать и задумались каждый о своем.
— Слышь, Капа, — тихо спросил Филипп, почесывая свою седую улыбающуюся бороденку, — а у тебя купальник-то есть?
-Да, подь с тобой, старый, — стукнула его по плечу бабулька, — скажешь тоже, бессовестный.
Старички смеялись и даже не заметили, что старинные настенные часы с этой минуты стали тикать тихо-тихо и, кажется даже, намного медленнее, будто боялись спугнуть такие уютные необыкновенные мгновенья и, может, дать этим людям побольше времени, которого они заслужили…
Автор: Алена Леденева
