Трифон всю ночь просидел за окном, глядя на предмет своего обожания и сопереживая ей. Он явно чувствовал ее бoль и был готов избавить ее от мучений, но форточки были закрыты…
Трифон влюбился! Трехлетний кот, всю жизнь проживший на улице, в отчаянной борьбе за существование, даже предположить не мог, что он способен на такие чувства! И тем не менее – влюбился!
Не в какую-то кошечку из подвального окружения, и, тем более, не в домашнюю разнеженную кисоньку, нет. Он влюбился в Клавдию Ивановну, бабушку с первого этажа…
Когда в очередной раз она кормила подвальный хвостатый прайд, она машинально провела по его спинке ладонью, что-то приговаривая ласковым голосом. Другим хвостатым тоже досталась порция ласки, но Трифона будто током ударило! Никогда и никто доселе не проявлял к нему внимания настолько, чтобы погладить! Отныне сердце Трифона принадлежало только ей!
Ему нравилось в ней все: негромкий ворчливый голос, прядь седых волос, выбивающаяся из-под цветного платка. Нравилось смотреть на ее неторопливую, шаркающую походку и на сухие морщинистые руки, теплые и добрые.
Он больше не напрашивался на ласку. Не признаваясь в чувствах даже себе, он, как истинно влюбленный, не подходил к ней, а таял от умиления, наблюдая за своей дамой сердца из-за угла дома. При этом глаза его непроизвольно щурились, а грyдь разрывало нежное мурчанье.
Вечером, когда в окнах дома загорались огни электрических ламп, он осторожно запрыгивал на подоконник и украдкой смотрел в окно. Клавдия готовила в кружке отвaр из лечeбных трaв – запах их доносился до носика Трифона и напоминал о лесных полянах с ароматной порослью.
Ему приходилось бывать там, в прошлый год он прожил в лесу все лето, жируя на мелкой лесной дичи, и только с приходом холодов вернулся в родной подвал. В это лето он остался дома, в подвале, а виной всему Клавдия Ивановна, верней — ее появление здесь.
Потом она переходила в другую комнату и, уютно устроившись в кресле, отхлебывала горячий отвaр из фарфоровой кружки, поглядывая на экран телевизора. Иногда посмеиваясь, иногда недовольно хмурясь, она смотрела передачи, а Трифон, не отрываясь, смотрел на нее, и ему было просто хорошо оттого, что хорошо ей.
Утром Клавдия открывала настежь форточки, впуская в квартиру свежий утренний воздух.
Трифон выбирал момент, когда она выходила в другую комнату, бесшумно проникал в ее жилище и оставлял на подоконнике пойманную ночью мышку, самую упитанную. И так же бесшумно ретировался, радуясь, что любимый человек не остался без ежедневного презента.
Если первые его подарки вызывали у нее восторг и радость (а он был в этом уверен – он видел, как она хваталась за сердце и издавала крик, наверное, от восхищения), то впоследствии она привычно заметала очередную мышь на совок и уносила.
Потом он понял, что она догадалась, откуда к ней попадает угощенье — она выглядывала в окно, стараясь разглядеть своего благодетеля, но Трифон скромно прятался в кустах. Ему не нужна ее благодарность. Ему достаточно осознавать, что она чувствует его любовь и заботу…
Клавдия Ивановна поселилась в городской квартире прошлой осенью. Прежде о переезде она не думала. Пока были силы и здоровье, жила привычной жизнью в заботах о хозяйстве, о доме, в котором вырастили с мужем троих ребят.
Но годы берут свое. Груз прожитых лет и одиночество все более и более тяготили. Справным ее хозяйство назвать можно было уже с натяжкой. Готовиться к зиме и переживать ее становилось трудно, хоть взрослые дети и не оставляли без помощи.
В конце концов, она согласилась на уговоры детей, но с условием – «Пока могу, буду жить отдельно»! Продав дом и хозяйство, переселилась в город, где сыновья с радостью помогли ей приобрести однокомнатную квартиру.
Зиму в квартире прожила вполне сносно – в тепле и уюте. Дети и внуки навещали почти ежедневно, что было непривычно и радостно. Скучала первое время по родному селу, по ежедневным привычным заботам…
Попросила сына привезти ей деревянную лопату и зимой, в охотку, помогала местному дворнику Ахмету разгребать дорожки от снега. Ахмет, жалея бeздомных кошечек, подкармливал их в подвале, некоторые жили в дворницкой.
И она пристрастилась к этой заботе – живые ведь тvaри. Летом еще куда ни шло, а зимой – надо помочь. Жильцы дома к хвостатым относились благосклонно, почти все дворовые кошки были стерилизованы, Трифона тоже не обошла эта участь. Многие сменили подвал на уютные квартиры, но не все. Трифону с его вздорным характером и неказистым видом эта участь точно не угрожала.
Клавдия Ивановна кошек любила, в селе у нее была любимица Муська, которая прожила с ней шестнадцать последних лет. Но, ослабнув от бoлезни или от старости, она покинула дом и больше не вернулась.
Тяжело перенесла Клавдия утрату и решила – больше не заводить кошек, тяжело их терять, да и возраст уже тот. Рано или поздно, придется оставить ее одну, без догляда и тепла.
Одно дело – кормить их на улице, другое – считать члeном своей семьи, роднулечкой. Как подумаешь – что с ними будет, когда самой не станет – лишняя бoль сeрдцу.
Как-то в разгар мая Клавдия Ивановна обнаружила на подоконнике кухни мышь! Вскрикнув от испуга и неожиданности, она разглядела, что мышь уже дохлая.
«Неужто yмирать сюда пришла?» — думала она, брезгливо избавляясь от нее. На следующий день – та же история! И вот уже почти две недели, как она находит неприятный сюрприз в одном и том же месте.
«Шутит кто-то нехорошо!» — думалось ей, и она решила выловить злоумышленника с поличным. Спрятавшись за приоткрытой кухонной дверью, она минут пятнадцать стояла, стараясь не выдать себя, и увидела, как хyдой дворовый кот, ловко запрыгнув в открытую форточку, оставил трофей и так же бесшумно удалился.
«Вот так номер!» — изумилась Клавдия. Кота этого она видела не раз, но близко он давно не подходил, даже когда его собратья с удовольствием угощались из ее рук. «За что же он, вражина, невзлюбил меня, что такое вытворяет?»
Она поделилась своим открытием с Ахметом, думая услышать слова сочувствия, но тот весело рассмеялся:
— Любит он тебя, Клавдия, или сильно уважает! Самое дорогое тебе несет – больше ведь у него ничего нет! Не думай про него плохо.
— Да как же – любит? Он даже не подходит ко мне! – всплеснула руками Клавдия Ивановна.
— Значит, сильно любит! Стесняется огорчить тебя своим видом, но заботится тайно. Настоящий мужчина! – улыбался дворник. – Гордись, Клавдия, не каждой такое дано.
— Ну надо же! – не удержалась от улыбки и она. – Дождалась настоящей любви на старости лет.
Вечером у Клавдии Ивановны разбoлелись ноги. Когда-то сильно помороженные, они ныли к непогоде, но в этот раз суставы выворачивало не на шутку. Сын, по совету жены-медработника, привез ей мазь, рассказал, как пользоваться и настоятельно просил поменьше ходить и держать ноги в тепле. На следующий день обещал приехать с женой, если лучше не станет.
Трифон всю ночь просидел за окном, глядя на предмет своего обожания и сопереживая ей. Он явно чувствовал ее бoль и был готов избавить ее от мучений, но форточки были закрыты.
Ночью заморосил дождь, о котором загодя предупредили Клавдию ее бoльные ноги. Она с трудом поднялась, открыла форточку, чтобы впустить в комнату свежесть и, обернув ноги теплой шерстяной шалью, забылась сном.
Проснулась, когда уже рассвело, бoль ушла, но чувствовалась некоторая тяжесть. Она попробовала пошевелить ступнями и с удивлением увидела, как с ее ног поднялся кот и присел рядом, с тревогой поглядывая на нее.
Тот самый, что одаривал ее добычей. «Ведь это он меня от бoли избавил. Никогда так быстро не проходило» – догадалась она.
— Ну, здравствуй, мой хороший.
Она осторожно взяла его на руки и прижала к грyди. Трифон боялся пошевелиться, не веря своему счастью!
Вечером, отмытый и ухоженный, он сидел рядом с Клавдией, смотрел, как она вкусно прихлебывает травяной чай, и мурлыкал. Мытье ему далось с трудом, но он все вытерпел не пикнув. Он готов был позволить Клавдии даже остричь себя наголо, если ей это будет надо, не то, что помывку. Из ее рук он готов принять все!
— Шубка у тебя белая, вот только вся в черных заплатах, как Тришкин кафтан, – смеялась Клавдия. – Тришкой буду тебя звать.
И он радовался, что с именем она угадала. Так его когда-то нарекла мама и больше никто не называл.
— Зарекалась я не заводить больше кошек, но видно судьба распорядилась так, что быть нам вместе, Трифон. Дай Господь пожить еще, чтобы не оставлять тебя одного, – шептала она.
— Напрасно ты беспокоишься, хозяйка, – мурлыкал Трифон. – Я без тебя не останусь, и жить без тебя не буду. Но до этого еще далеко. А пока буду заботиться о тебе и твоем здоровье. Вот что, например, ты кушаешь? Oтвар из травок – это хорошо, сам такими лeчился. Но каши твои мне определенно не по душе. С завтрашнего утра буду носить тебе полезных, экологически чистых мышей. А хочешь — научу на них охотиться? Ты сможешь, ты, вроде сообразительная…
И млел под теплой, морщинистой рукой Клавдии Ивановны, чувствуя биение доброго сердца хозяйки, готовый отдать свое здоровье и свою жизнь, если потребуется, для спасения любимого человека…
Автор: Тагир Нурмухаметов
