– Авдотья Никифоровна! Ау-у-у! Идемте скорее чай пить! Чайник-то давно вскипел! – негромко позвала куда-то в коридор воспитательница младшей группы Наташа и внимательно прислушалась к подозрительной тишине в детсадовской спальне.
– Ой, не до чая ей. Она малышню только что угомонила, а сейчас спать укладывает, – входя в комнату отдыха, ответила за Авдотью Никифоровну ее молодая коллега – полноватая нянечка Галина.
– Все еще укладывает?
– А, нет, все, кажется, уложила уже. Слышишь, тишина какая?
– И то верно. Удивляюсь я ее педагогическим талантам. Детишки ее слушаются лучше всех остальных. Прям, волшебница какая-то!
– Волшебница и есть! Это ты верно подметила! Ей на утреннике не Бабу Ягу, а добрую фею играть надо. Жаль, что по возрасту не подходит.
Наташа невольно улыбнулась, вспомнив, как самая пожилая сотрудница их детского сада ловко подпрыгивает и носится вокруг новогодней елки, сидя верхом на дворницкой метле.
– Пока ее нет, ты лучше мне своего фирменного чайку налей, будь добра. Я сегодня уже, как будто вагон угля разгрузила – набегалась с этими репетициями. Простой новогодний утренник, а родители хотят, чтоб все у нас было по высшему разряду. Чуть ли не как на приеме английской королевы!..
– Конечно, налью, присаживайся. Я и сама устала. Все успеем, не переживай, до праздника еще две недели, – облегченно выдохнув, сказала Наташа.
Она разлила чай по чашкам и достала с полки вазочку с печеньем.
Несколько минут женщины пили чай в полной тишине, казавшейся совершенно неестественной для их шумного и такого многоголосого детского сада.
– Да, что ж она так долго-то с ними возится? – не выдержала Галина и выглянула за дверь. – Ведь уложила уже.
– Иду, иду… – неожиданно, словно только что выросла из-под земли и, торопливо перебирая ногами, в комнату бойко вбежала – почти влетела – юркая маленькая стaрушка. – Павлуша никак заснуть не мог – хныкал долго. Наташенька, ты скажи вечером его маме, когда домой забирать придет, пусть понаблюдает за мальчонкой, похоже, простудился он.
– Конечно, скажу, – ответила Наташа. – Вы присаживайтесь, отдохните – ведь все утро на ногах. Устали, наверное?
– Ай, спасибо тебе милая, – Авдотья Никифоровна ухватила обеими руками дымящуюся кружку с чаем и с шумом отхлебнула. – Да я, как будто и не устала вовсе. Играю с детишками и сама молодею! Ой, девоньки, голова моя дырявая, совсем памяти не стало у стaрухи. Я же травок вам принесла – самых лучших! Сама их сушила летом. Как раз для чая. Чабрец, мята, ромашка. Сейчас принесу. Хорошие травки – очень целебные. И от кашля спасут, и личную жизнь кое-кому помогут наладить.
Пожилая женщина задорно подмигнула Галине, шустро соскочила с табуретки и посеменила в соседнюю комнату.
– Боже, ты, мой! Сколько же ей лет? – улыбаясь вслед стaрушке, спросила Галина. – А все еще столько энергии и оптимизма.
– Вот слушай, я устроилась сюда 10 лет назад, – медленно загибая пальцы, задумчиво проговорила Наташа. – А ведь она уже тогда была тут стaрожилом. Мне наши мамочки все уши прожужжали с самого первого дня: Авдотья Никифоровна то… Авдотья Никифоровна се…
– Что есть – то есть… – согласилась с ней Галина.
– Но больше всего я обалдела, когда в прошлом году к нам приехал наш главный спонсор-меценат Иван Федорович. Ну, ты знаешь его.
Галина задумчиво кивнула головой.
– Так вот, – продолжала Наташа, – Я думала, он к нашей заведующей приехал. Но нет! С порога прямиком сюда. Увидел Авдотью Никифоровну и к ней подбежал! Обнимал ее, целовал – даже прослезился! Как ребенок тогда радовался!..
– Помню, помню!.. Потом мы еще окна пластиковые на его пожертвования поставили.
– Верно. А вот теперь представь! Если ему сейчас уже за 50! Ей-то сколько тогда лет, раз она еще у него нянечкой была?!
– Ой, ты, даже боюсь предположить!.. Прямо чудеса, да и только!
***
Рабочий день в детском саду «Лучик» подходил к концу…
Припозднившиеся родители поспешно собирали домой своих детишек.
Пятилетки натягивали теплые штанишки и, перебивая друг друга, взахлеб рассказывали, какой волшебный спектакль устроила им сегодня нянечка-бабулечка – Авдотья Никифоровна.
– Авдотья Никифоровна, может, вас подвезти? Сегодня очень уж морозно, – заглянула на кухню Наташа.
– Нет, нет. Спасибо, тебе, милая. Да я уж как-нибудь по привычке на своих перекладных сама доберусь. У меня ведь электричка… последняя. Не волнуйся ты так – в ней тепло. Доставит меня в целости и сохранности…
– Вы все так и живете в своей деревеньке?..
– Так и живу!.. А чего мне не жить-то, коль живется?!
Наташа озабоченно покачала головой и робко спросила:
– А сколько вам уже годков-то, если не секрет?
– Да я б сказала тебе, милая, ежели бы сама знала…
– Как это?.. – удивилась Наташа.
– А так! Не помню… и не ведаю! Да и не надобно мне это…
– В смысле, что, совсем?!
– Даже приблизительно… – хихикнула стaрушка.
– Но ведь так не бывает!.. – продолжала изумляться Наташа.
– А вот как раз, так-то оно и бывает! – уверенно возразила ей Авдотья Никифоровна. – Живешь долго только тогда, когда и годков-то своих совсем не считаешь, оттого ты их и не чувствуешь.
– Но вы же одна так и живете. Неужели все еще хватает сил в доме управляться?
– Ой, да какой там дом? Так небольшая избушка!..
– Эх, избушка, избушка, повернись-ка ты ко мне передом, а к лесу задом… – хихикнула Наташа.
– Да, точно так же, как в нашей детсадовской постановке, – поддержала Наташу нянечка Галина.
– Верно говорите, красавицы, – лукаво прищурившись, согласилась с ними Авдотья Никифоровна. — Именно так и приказываю я избушке и еще при этом палкой своей по земле стукаю. И вы знаете, иногда мне кажется, что она, и вправду, поворачивается.
Молодая воспитательница улыбнулась и еще какое-то время мялась в нерешительности:
– Ну, смотрите, как хотите. А то бы мы вас все-таки подвезли.
– Нет, нет! Я сама, сама! Не беспокойтесь за меня.
— Ну, тогда… до завтра! – Наташа помахала на прощанье рукой.
После чего она натянула на голову пушистую шапочку и выскочила за дверь.
Ей не терпелось нырнуть в тепло автомобиля, в котором ждал ее любимый – муж Стёпушка.
– До завтра, до завтра! Беги, милая, беги!.. Заждался уж он тебя твой соколик ненаглядный, – мечтательно пробормотала ей вслед стaрушка.
***
Электричка громко присвистнула и, медленно набирая ход, будто бы нехотя скрылась в темноте за поворотом, мелькнув напоследок своими печальными красными фонарями.
На заснеженном перроне не осталось никого кроме сгорбленной стaрушки, укутанной в теплый пуховый платок.
Потухло даже окошко кассира…
Авдотья Никифоровна, опираясь на палочку, спустилась с перрона и по узенькой тропинке уверенно направилась прямиком к чернеющему невдалеке лесу…
Возле огромной пушистой ели она остановилась и, настороженно оглянулась по сторонам. С необычной для ее возраста легкостью она приподняла своим посохом увесистую заснеженную зеленую лапу.
– Ну, наконец-то!.. – послышался из-под еловой ветки недовольный скрипучий сонный голос. – И куда это ты сегодня так надолго запропастилась, стaрая?
– Ладно, не бухти! – недовольно буркнула в ответ стaрушка. – Больно уж я деток-то своих сильно люблю!.. Они ведь мне, как родные.
– А я так, можно подумать, не родной совсем?..
– Родной, родной!.. И ты мне родной!
– То-то же!.. — из-под елки раздалось в ответ.
– Но ты-то стaрый совсем, а они ж еще такие махонькие: внимания, заботы и ласки требуют. Родителям-то некогда с ребятенками своими досыта нанянькаться. Все заняты: кто служит, кто работает.
– А я так, по-твоему, что? Не служу, не работаю? Между прочим, тоже иногда ласки требую… – из темноты неожиданно высветились два ярких зеленых глаза.
– Согласна, согласна!.. И ты работаешь, и служишь мне верой и правдой. Вот уж, сколько лет, – молвила стaрушка и заботливо протянула руку куда-то под елку.
Из-под дерева фыркая и тряся ушами от падающего с веток снега, вышел огромный черный кот.
Он потянулся, зевнул и, не спеша, брезгливо отряхивая от снега лапы, приблизился к стaрушке.
– Не ворчи, не ворчи, – проговорила она миролюбиво. – Просто дел накопилось – невпроворот. Видишь, праздник скоро, и деткам, и родителям их помочь надобно.
– И кому же на этот раз?
– Анютка стишок выучить не может. Ванечка очень волнуется, боится, что папка не придет к нему на утренник. Расстались ведь они – отец его с матушкой, – скорбно сообщила стaрушка.
– Вот тебе и на!.. А ты-то тут причем?!
– А притом, что душа-то у меня живая! И за родителей, и за мальца того несчастного бoлит, страдает!
Кот слушал и все увивался вокруг ног стaрушки.
– Значит, опять, как в прежние времена, по стaринке колдовать станешь?
– А как же? Конечно, стану! Что рaне, то и ныне – ничего ж не изменилось в жизни нашей. Когда ни словом, ни делом помочь не получается – только чистое колдовство и работает.
– И сколько ж ты будешь им еще помогать? – продолжал недовольно мурлыкать кот. – Они ведь даже о том не догадываются. И нет от них никакой благодарности.
– Как же никакой благодарности, Тимошенька? Вот мне, например, сегодня Дашенька куколку слепила из пластилина. А Мариночка бубликом угостила. Хорошие ребятишки. Добрые они. Как же я их брошу-то. Родителям-то все недосуг ими заниматься. И бабушки далеко живут. Вот и оставляют мамочки деток своих на попечение телефонам всяким да планшетам. И никто ж им сказки-то волшебные не расскажет, кроме меня. И никто слезинку не утрет от горя-то большого их — порой недетского. Не могу я их оставить! Понимаешь?.. И взрослых, и малых. Прoпадут они без меня.
С этими словами Авдотья Никифоровна ловко стянула накидку, укрывавшую от посторонних глаз спрятанную под елкой старую потрескавшуюся от времени ступу.
Тут же проворно забралась в нее и, ударив клюкой о землю, лихо взвилась высоко в небо, привычно держа своего верного зеленоглазого кота под мышкой…
Автор: Александра Эм
