– Ванюша, сынок, просыпайся, мне уже надо идти – на работу опаздываю…
Вот уже неделю, с тех пор, как маму положили в бoльницу вместе с младшей сестренкой, отец будил Ваньку рано утром.
На дворе было еще темно, и Ване так не хотелось выбираться из-под теплого лоскутного одеяла. Но надо было идти присматривать за печкой.
Отец каждое утро разжигал ее, чтобы дома постоянно поддерживалось тепло.
Потом он уходил на завод, а Ваньке надо было сидеть у печи и присматривать, чтобы невзначай уголек от потрескивающих поленьев не выскочил бы в щелку в поддувале и не устроил бы пoжар во всем их небольшом деревянном домишке.
Чтобы снова не уснуть Ванька сразу старался чем-нибудь заняться.
А обязанностей у него было много: он набирал в чайник воды, ставил на плиту, нарезал хлеб одинаковыми ломтиками.
А еще, намазав кусочки хлеба маргарином, он чуточку посыпал сахаром, который постоянно скапливался на дне холщового мешочка с рафинадом.
Затем на каждый кусочек хлеба он раскладывал по кусочку сахара.
Это и был завтрак для младших: брата и сестер-близняшек, которые продолжали еще досматривать сны.
На улице стояли сильные морозы.
По этой причине отменили все занятия в школе, и Ванька целые дни проводил дома.
А дел у него было предостаточно: присматривать за младшими, чтобы не особо озорничали, привезти на самодельных, сваренных отцом из металлических прутьев, санках воду из колонки, к вечеру наготовить дров и ведро угля.
Уголь надо было непременно замочить водой, чтобы угольная пыль не затушила бы в печи огонь поленьев…
К обеду приходила соседка – старенькая бабушка Эмма.
Она варила кашу, заправляла ее тем же маргарином, и, накормив детей и помыв чашки, уходила к себе.
Придя сегодня, она принесла с собой, завернутый в газету и такой вкусно пахнущий ванилином и чем-то еще, незнакомым пирог.
Потом она разделила его на всех и сказала:
– Это после каши съедите с чаем. Пока мама ваша в бoльнице, кто вам спечет-то? Скоро же рождество, вот и пирог вам будет – Кухе называется.
«Да, скоро и Новый год, – подумал Ваня. – Обычно к Новому году отец заранее приносил елку, и мы всей семьей дружно наряжали ее игрушками».
Это были в основном раскрашенные вручную стеклянные шарики.
От времени они уже облупились, и каждый год отец их заново подкрашивал акварельными красками.
Картонные выдавленные фигурки: рыбок, слонов, петушков и других зверушек разрешали повесить малышам – не рaзoбьют ведь.
На самую верхушку отец сам прилаживал красную звезду. А под елкой ставили ватного деда мороза, который встретил в этом доме уже не один Новый год.
Мама всегда пекла в этот день мясной пирог, и в него она всегда прятала завернутую в пергамент монетку – серебряный полтинник.
Пирог за ужином резался на части по количеству человек, и кто-то, отвернувшись, выкрикивал, кому достанется тот или иной кусочек.
У кого оказывалась монета, тот и считался самым счастливым в наступающем году.
А после ужина детей отправляли спать.
Если они упирались, родители им всегда говорили:
– Вот придет Дед Мороз, увидит, что вы не слушаетесь, и не принесет вам подарки.
При этом сами взрослые продолжали праздновать.
Обычно из гостей были соседи: дядя Вова и его жена тетя Аня. Они засиживались далеко за полночь, разговаривали, смеялись и иногда даже танцевали под музыку старинного патефона.
А наутро дети находили под елкой подарки.
Кроме пакетика с конфетами и печеньем, там были несколько грецких орехов, яблоко и мандаринка.
Кроме того, мальчишки получали: каждый по новой рубашке, а девчонки – нарядные платьица.
Ванька догадывался, что это никакой ни Дед Мороз, а сам отец приносил с завода эти пакетики с конфетами, а мама ночами, пока все спали, строчила на машинке всем обновки к празднику.
Так было всегда…
Но вот в этот год и мама вместе с самой маленькой сестренкой в бoльнице, да и отцу, кажется, не до елки.
После работы он всегда шел проведать маму, а, придя домой, еще и готовил ужин. Накормив всех и уложив спать, он садился к столу с книгой и чашкой чая.
Но Ванька видел, что книжку отец совсем не читал. Он подолгу сидел, даже не переворачивая страницу, и все о чем-то думал, глядя, как будто сквозь нее…
Уже и Новый год скоро, а елку отец так и не принес…
Малыши с тревогой спрашивали Ваньку:
«Неужто папа забыл про елочку…»
На что мальчуган им отвечал, что папа теперь очень занят.
В один из таких вечеров, как только за отцом закрылась дверь, Ваня достал свою копилку.
Встряхнув ее, он услышал звон монет, внутри старенькой с отбитым ухом кошечки.
Разбивать ее было жалко и он, взяв нож, осторожно расковырял залитое воском донышко.
Высыпав на стол медяки и серебряные монетки, мальчуган стал их пересчитывать. Набралось три рyбля, сорок семь копеек.
Утром, дождавшись, когда все проснуться, и, накормив малышей завтраком, Ванька отправился на площадь, где каждый год продавались новогодние елки.
Самая маленькая и облезлая елочка стоила как раз три рyбля, но и ее прямо перед Ванькой забрал какой-то старичок.
– Не стой, мальчик. Елок сегодня уже не будет, – сказал ему продавец.
– А когда еще привезут? – спросил огорченный Ваня.
– Неизвестно, – ответил ему продавец. – Может, завтра, но это не точно.
Ванька какое-то время еще стоял, переминаясь от мороза с ноги на ногу и позвякивая монетами в варежке.
– А можно, я тут хотя бы веточки оставшиеся соберу? – с надеждой спросил мальчуган.
– Да, конечно, бери, все равно мне их подметать. Вот возьми мешок и складывай в него самые пышные. Заодно и мне поможешь убраться.
Ванька собрал сначала самые большие веточки, потом те, что поменьше и уж совсем маленькие в последнюю очередь.
Потом он осторожно, чтобы не поломать веточки, закинул мешок себе на плечо и потащил его домой.
Не занося мешок в дом, он высыпал все ветки в сарае на разосланную заранее дерюжку, нашел ведро и, насыпав в него песка, воткнул туда черенок от граблей.
На следующий день после обеда Ваня, найдя у мамы в шкафу кусок старой зеленой бумаги и нитки, а у отца в сундуке гвозди и молоток, он снова отправился в сарай.
Для начала мальчуган обмотал черенок зеленой бумагой. После этого он стал прибивать гвоздями большие ветки, а маленькие ветки просто привязывал нитками к черенку, уже больше похожему на елку, чем на черенок граблей.
Пальцы Ваньки покраснели и от мороза, и от ударов по ним, когда молоток попадал мимо гвоздей, но он был доволен своей работой и почти не замечал бoли.
Уже ближе к вечеру, мальчуган занес свое творение в дом.
Под радостный визг малышей, которые прыгали и резвились вокруг елки, он достал из чулана коробку с украшениями.
К приходу отца, елка уже стояла наряженная.
Ведро под ней Ванька обложил ватой, и те места, где были вбиты гвозди, он тоже обложил кусочками ваты, будто это снег…
Придя с работы, отец, не раздеваясь, в недоумении подошел к елке, потрогал ее за веточки, затем отодвинул вату и увидел гвозди…
Затем он подошел к сыну, обнял его и погладил по волосам своей шершавой натруженной рукой.
И вдруг отвернулся чуть в сторону…
И тут Ванька впервые в жизни заметил слезы на лице отца.
«А, может, это даже вовсе и не слезы были, а просто с мороза так глаза его заслезились, – подумал тогда Ванька. – Ведь отец не станет по всяким пустякам плакать — он же такой большой и сильный».
– Завтра маму и сестренку вашу из бoльницы выпишут – они уже выздоровели! – радостно сообщил детям отец. – Так что будет вам и пирог с мясом и праздник настоящий… веселый, как всегда! А сейчас давайте все вместе приберемся к их приходу…
Автор: Тарас Землеродов
