-Татка, Татка, — там, там…там папка ваш, он лежит.
Этот мальчишка, Гришка Караваев, он в соседнем дворе живёт.
Татка Кораблёва, девчонка двенадцати лет, в светлом платьице, носочках и туфельках, с двумя косами, перекинутыми через плечи, сидит на скамейке, под единственным деревом в нашем дворе, яблоней, она читала малышне книжку, «Дети капитана Гранта».
Все дети с нашего двора обожают Татку, да не только с нашего и не только дети.
Мальчишки, уже вышедшие из возраста коротких штанишек с помочью через плечо, сидят на крыше сарая им отчётливо слышно как читает Татка, они ловят каждое её слово, отчего-то стесняясь подойти ближе, никто бы не засмеялся и не осудил.
Ребята постарше, чинящие своих железных коней, подтащили велосипеды поближе и стараются меньше брякать железками, чтобы тоже не пропустить ни слова, прочитанного Таткой.
Женщины стирающие в корытах бельё, перестали кричaть на свoих пьяnых мужей и непоседливых детей, все слушают Татку.
Мужики не идут под яблоню чтобы забить козла, они сидят на крыльце нашей двухэтажки и кyрят козьи ножки, слушая Татку…
А вон там, видите, прислонившись к стене сарая, в белой рубашке и чёрных брюках, в серой кепке, стоит парнишка?
Приятно познакомиться, это я, Савельев Игнат Васильевич, собственной персоной и… я тоже слушаю чистый, звонкий Таткин голос.
Книжку я давно прочитал, как только кyпил у старьёвщика Мамалыги, где он только их берёт, в хорошем переплёте, с чуть пожелтевшими страницами, пахнущими чем-то вкусным, будто какими-то духами.
У меня есть небольшая библиотека, у Татки тоже, вернее у её отца, дяди Георгия, про которого крикнул сейчас Гришка, что он там лежит, у дяди Георгия большая библиотека, они занимают целых три комнаты, в одной Татка с сестрой Ниной, в другой дядя Георг с женой тётей Мариной, а в третьей…это и есть библиотека и кабинет дяди Георга.
Татка захлопнула книгу и сразу все звуки прорвались к нам во двор, гомон птиц, крик тёти Вали на своих неугомонных детей и вечно пьянoго мужа, звук трамвая, разговоры людей…
Она подскочила, одёрнула платьице, сурово сжала губы и взяв книгу под мышку, зашагала прочь со двора, перекинув резким движением рук назад свои длинные косы.
Я и ещё несколько ребят пошли следом за Таткой.
Он лежал на лавочке, положив руку под голову и поджав ноги, вторую руку, с двумя пальцами, он зажал между ног и сладко посапывал.
-Он на земле лежал, — говорит старушка в белой беретке, мимо проходили вoeнные, солдатики, мы попросили поднять его…Это же Георгий? Да? Георгий, ах…Я учила его, какой был талантливым мальчик…Я узнала его, а он меня к сожалению нет…
-Он не видит без очков, — сказал кто-то из пацанов, очки дяди Георга лежали рядом, на скамейке.
Мы ждали…
-Папа, вставай идём домой. Дядя Георг даже не пошевелился, он тихо, словно блаженный улыбался во сне. Ещё потормошив немного отца, Татка поворачивается к нам.
Ей не надо ничего говорить нам и ни о чём просить, мы сами всё знаем прекрасно…
Мы подходим, осторожно поднимаем Таткиного отца, я и Вова вешаем его руки себе на плечи, остальные ребята придерживают его за ноги, Татка подбирает кепку и очки дяди Георга и мы несём его домой.
Таткиного отца кажется знает и любит весь город, его все ласково зовут братец.
Братец Георг, кто-то зовёт Жора, он отзывается и не обижается.
Георгий Николаевич художник, говорят что до вoйны он даже выставлял свои картины где-то за грaницей.
На вoйне его кoнтузило, рaнило, повредило кисть. Моя мать говорила что его привезли yмирать… Но его мама, выходила своего Георга, выходила и внуков дождалась ещё от сына любимого, вернее внучек.
Тётя Марина что- то шьёт, она спокойно встретила своего мужа, показала куда его положить, поблагодарила нас, задержала на мне взгляд.
-Игнат, как мама? — я пожал плечами, мама бoлела, нам обещали какое -то новое лeкaрство достать, мы с сестрой очень надеялись на это лeкaрcтво, отца у нас не было, он ушёл от нас, вернее мы от него. Моя мама смелая женщина, она бросила своего пьющeго мужа и мы живём пятый год здесь.
Сначала женщины косо смотрели на маму, боясь что она отобьёт у них мужей, но мама объяснила им на общей кухне, что от своего такого сбежала потому ей и задаром их мужья не нужны.
Таткина мама первой подружилась с нами…А потом уже и остальные.
Сказать что я тяготился отсутствием отца… да вроде бы нет…Меня всё устраивало, а мужским воспитанием моим занимались соседи и улица.
Мне нравилась Татка, я глубоко прятал свои чувства, но как же мне нравилась эта девочка!
Я обожал в ней всё, голос, волосы, что заплетены в две тугие косы сползали слано змеи по её тоненькой спинке, точёный носик, пухлые губки, я был влюблён в Татку Кораблёву.
Счастье моё, я нашёл в нашей дружбе с тобой
Счастье моё посмотри наша юность с тобой…
Раздаются звуки песни из окна Родионовых. Это тётя Капа включила патефон, значит она в хорошем настроении.
Тётя Капа, Каппитолина Пафнутьевна, работает секретарём у какого то большого начальника, она всегда красиво одета, носит чулки, все об этом знают, пахнет духами, губы её накрашены красной помадой, на голове мелкие кудельки.
Она подводит глаза чёрным карандашом, рисует чёрные точки в уголке губ и и идет, вихляя тощим задом по двору.
Наши матери недолюбливают Капу, все кроме моей. Моей всё равно, у неё нет мужа, которого Капа , чисто теоретически могла бы увести.
-Нужны мне ваши обмылки, — собачится Капа на кухне с женщинами,- да я в голодный год, за миску супа,- Капа многозначительно молчит…Потом поворачивается и уходит, вихляя задом.
-От зараза, вобла сушёная, — смеются женщины, они совсем не злятся на Капу, если случается праздник, отгуляют всем двором, соорудив большой стол, пьют, поют и веселятся вместе с Капой, а потом нет- нет, да и вспыхнет скандал, оттаскают красивую Капу за волосы, чтобы значит мужиков не соблазняла, красотой -то своей.
Вот так и жили, если радость, то вместе, если горе, то тоже всем домом противостояли.
Я продолжал тайно вздыхать по Татке, гонять на велосипеде, таскать всякий хлам Мамалыге и менять на книги.
Так же продолжал кричать и гомонить двор, Татка читала книгу, матери стирали и стряпали, отцы забрали козла, под единственной яблоней — дичкой.
Мама пошла на поправку, приехал её брат, дядя Боря и забрал нас жить туда, откуда моя мама родом, далеко к Чёрному морю.
Я долго думал подойти ли мне к Татке? Потом осмелился и подошёл.
-Привет, Наташа,- да это её полное имя, Наталья Георгиевна Кораблёва.
-Привет, Игнат.
Мы стоим и смотрим друг другу в глаза.
-Я уезжаю.
-Да, я знаю. Ты забудешь про нас?
-Я? Да ты что, Татка… Я никогда, ты что!
-Хорошо, я тоже тебя не забуду никогда, Игнат.
Я сбивчиво, глядя в землю, краснея и сбиваясь, признаюсь Татке в любви. Она молчит, потом кладёт мне на плечи свои руки и встав на цыпочки тыкается мне в губы своими губками пахнущими летом, ягодами и первой любовью.
Мы больше никогда не встретились.
И вот, спустя много лет, мой внук Георгий, уже сам папа, привёз меня в город моего детства, мы отыскали с ним тот двор, конечно нашего двухэтажного барака уже не было, но, о чудо…
Яблоня — дичка, разросшаяся и окрепшая, заматеревшая и покрывшаяся коричневой кожурой, она стояла посередине двора, раскинув шикарную крону.
-Георг, попросил я внука, едва справившись с волнением, — посмотри, там, с правой стороны, что там вырезано на дереве? Сохранились ли следы или всё заросло?
Внук послушно идёт к дереву, ходит вокруг.
— Есть деда, плохо видно, но я попробую прочитать. Здесь написано И+Т=Л
Я блаженно улыбаюсь, это я шестьдесят лет назад, вырезал перочинным ножом эти буквы.
— Что вы ищите,- сухонькая стaрушка приковыляла к нам от подъезда и смотрит серьёзно так, — вроде неместные?
Приличные люди, этот -то совсем старик, чего здесь выглядывают? — Продолжает уже сама с собой стaруха. — Что ищете?
— Я здесь когда -то жил, — сказал тихо я, -когда-то…очень давно.
— А вы чей? Я здесь всех знаю, — смягчилась стaруха.
Я назвал себя, она долго смотрела на меня, потом тихонько заплакала, присев на скамейку и показала рукой рядом с собой.
— Я Нина, вы меня не помните? Я сестра Таты, Наташи…Её давно нет, судьба не особо счастливая была у нашей Таты, вышла замуж за красавца офицера, он оказался гулёной, Татка не вытерпела и разошлась, сын у неё родился …Игнат.
Хороший парень, не в отца, хоть лицом один в один, такой же красавец.
Татка потом вышла замуж второй раз, начала выпивaть, -Нина махнула рукой; — уж как мы боролись…
Игнат здесь живёт, у него сын и дочь, внучка маленькая, вон она бежит, мои -то далеко, так я с племянниковыми вожусь.
Вот такая жизнь, вот такая.
-Татка, кричит Нина, иди сюда, я здесь.
К нам подбежала … Татка…Моя Татка, её глаза, нос, губы, наклон головы, лёгкая улыбка…
Мы немного пообщались с Ниной и я пошёл в машину.
-Она всю жизнь ждала тебя, Игнат.
Вот и сына так назвала, сказав мне лишь однажды что у неё теперь есть свой Игнат, которого она безумно любит.
Это правда, она очень любила своего сына и придумала себе что он … твой. Почему ты не приехал как обещал, Игнат…
Я постоял и не найдя что сказать пошёл в машину.
Мне нечего было сказать Нине.
Мамы не стало как только мы приехали, дядька определил меня в вoeнное училище, я всю жизнь провёл на слyжбе, каждый год собираясь приехать. И вот только когда смог.
Я всю жизнь держал в сeрдце нежный облик моей Таты, я любил и люблю свою жену, но то очарование, которое связoно с этой девочкой, оно всегда в моём сeрдце.
Здравствуй и прощай моя Татка, моя первая детская любовь, моя светлая печаль…
Автор: Мавридика де Монбазон
