Войдя в избу, Агафья тихо сняла одёжку, пимы, обула калоши aзиaтские на носки тoлcтые. Изба ещё сохраняла тепло, ребятишкам на печи и полатях ещё не зябко, но пройдёт часок-другой и станет прохладно.
У печи лежали берёзовые дрова, Ванятка расстарался, с вечера занёс со двора. Опара пузырилась мелкими пузырьками, вызрела. Тесто надо замесить, а уж потом за печь браться. Мысли так и текли. Дел-то сколько, успеть бы всё переделать.
Руки будто сами, без чей-то помощи, ловко замесили тесто, вернув тугой камище в квашню. Потом уложили дрова в печи, без стука и грохота. Огонь разгорелся ходко, отдавая жар в избу. Подхватили тушки зайцев, успевшие разморозиться, порубили на куски, почистили картошку, лука несколько головок. В большом чугуне аккуратно выложили слоями, присолив крупной солью, на донце налили немного воды, накрыв крышкой, направили в печь, пока дрова жарко горят, а потом можно будет ставить пироги да караваи. Надо успеть сварить щей большой чугунок, жаркое с зайчатиной, тыква ждёт своего томления на завтрак ребятне с пшённой кашей и про поросячий корм забывать не надо. Ему, поросёнку Ваське, тоже не грех на праздник хорошей болтушки испробовать.
Подошла пора и тесто разделывать. Два большущих каравая украсила косичками плетёнными, ребятишки страсть как любят красоту эту. Не спешат рeзать на лoмти, вначале налюбуются, а уж потом рeжyт. И то нехотя, хоть и гoлoд животы сводит. В пироги ягоды лесной заместо начинки. Подсушенные с лета смородинка да земляничка, запаренные слегка и сдобренные сахарком припасённым, такой сладостью для ребятишек были. И гости, что заходили к ним в избу на праздники, пироги Агафьи расхваливали, чаёвничая за столом у медного самовара.
Поставив противни в печь и закрыв заслонку, Агафья стала торопясь одеваться. Печка её не подведёт и без пригляда всё выпечет на славу. Надо успеть к проруби крещенской, пока мужики не стали прыгать в неё. Есть такие охальники, что голышом норовят, зачем мол исподнее мочить.
Из избы вышла тихо, чтоб и дверь не скрипнула. Солнышко свои лучи над землёй подняло, а вокруг от земли до небес столбы студёные встали. Знатный морозец, так и подгоняет в бег пуститься. У проруби колдовали мужики деревенские, разбивая ледок, что за ночь образовался. Руководил всем дядька Иван Диков, родной тётки Матрёны муж. Агафью встретил улыбкой и словами добрыми:
— Ты, Агафьюшка, как всегда, первой прибежала. Поди, уже и пироги в печь выставила? Аль не печёшь сегодня свои пироги знаменитые? Какие ещё угощения готовишь, голубушка?
— Выставила , дядя Иван, выставила! Как ребятню и гостей не порадовать! Да какие у меня угощения, так, только чтоб стол пустым не был.
— Не прибедняйся, Агафьюшка! Люблю твои разносолы! Коль пригласишь, так мы с тёткой твоей Матрёной заглянем на часок. У нас сегодня гостей не ожидается, не приедут дети по такому морозу. Да, вот ещё что, я к твоему свёкру, Володьке, заходил за ледорубом, так как увидал твои трофеи и дар речи потерял. Таких здоровенных и видеть не приходилось. Помог Володьке освежевать. Повозились будь здоров как! Испужалась, поди, до-cмeрти!
— Некогда было пугаться, дядя Иван ! Стрелять надо было! Заснула я на санях, а открыла глаза они уже рядом. Спас Господь от гибели, сон мне послал с Алексеем, который во сне и предупредил о беде надвигающейся. Да ну их! Чтоб о них в такой праздник разговор вести! Приглашаю вас с тётушкой на жаркое с зайчатинкой. Изба маленькая, а тесно в ней не бывает, всем места хватит. Вот и папаня с маманей обещали придти. Почаёвничаем, поговорим. Деток первыми угощу и побегут на улицу. Мороз их не удержит дома, день солнечный сегодня, не усидят.
— Придём, Агафьюшка, обязательно! Матрёна и гостинца приготовила. Она ребятам из сукна чёрного штанов нашила. Мне очень понравились, хоть сам надевай и по девкам шагай, но маловаты будут.
— Они как сговорились с маманей! Одна штаны сшила, а другая рубахи. Все говорят, что они не дружны. А погляди, вроде сговорились.
— Ты же знаешь мою Матрёну, она подругой была первой жене Володьки — Настёне. Так до сих пор верность и хранит. Сколько уж раз ей говорил, что нет вины Марфы, сама Настёна жизнь их порушила. Молчит, сопит и на своём стоит. Ничего! В праздник не лопнет и посидит рядом с Марфой.
Стали подходить бабы за водицей. Болтушки-хохотушки подзадоривали мужиков, чтоб при них те в прорубь прыгали. На Ивана с шутками набросились:
— Ты бы, дядька Иван, разделся и прыгнул при нас в прорубь! Хоть бы узнать за что тебя так Матрёна охраняет, никого не подпускает!
— Вот-вот, шутоломные! Вам бы лишь зубоскалить! Нашли тему для разговора в святой день ! Постыдились бы! Я вам в отцы гожусь, — отвечал Иван Диков.
— А зачем нам другой отец коль свой имеется? Ты и за мужика бы сгодился! А то прячешься за Матрёниной юбкой всю жизнь…
Но Агафья уже не слышала разговора, ходко удаляясь от проруби.
В избе всё уже было прибрано, Ванятка расстарался, душа ласковая. Полы протёрты, постель кружевным покрывалом накрыта, стол обряжен скатертью праздничной. Тихо всё сделал, без шума лишнего, чтобы младшеньких не разбудить. Караваи и пироги наполнили избу ароматом духмяным. У Агафьи комок к горлу подскочил, обняла сына, поцеловала :
— Радость ты моя, Ванятка ! Чтоб и делала я без тебя?!! Вырос! Вытянулся ! Копия папаня наш, Алексеюшка! Даже чуб на макушке как у отца топорщится.
— Ну, что ты, маманя! Подсобил слегка, делов-то. Деды собираются в гости зайти, на днях бабушка Марфа сказала. А вот сегодня нам молока полную крынку принесла, говорит к чаю с пирогами и малым разговеться. Скоро и наша корова отелиться, своё молоко будет. Попьют пацаны всласть.
— Так не только деды будут. Диков, дядя Ваня, обещал с тётушкой придти. Гости у нас сегодня будут. Ой, Ванятка, пора из печи пироги вытащить и караваи посмотреть, может уже и они готовы.
Детвора проснулась , засопели, смотрят с печи на брата с матерью глазёнками хитрыми, чуют запах пирогов и караваев. От радости повизгивают, в предвкушении лакомств отведать.
Ванятка их быстро одел, на двор проводил по нужде, умыл из рукомойника у порога, переодел в чистое, вихры причесал, усадил за стол, строго наказав скатерть не марать. В избе вести себя тихо при гостях.
Дав по глотку водицы из крещенской проруби и окропив головки причесанные, стала их Агафья кашей пшенной с тыквой и молочком потчевать. А они, бесенята, про пироги и жаркое спрашивают. Когда до них черёд дойдёт. Узнав про приход гостей, усомнились, пустят ли их за стол со взрослыми, но Агафья пообещала, что стол праздничный для всех будет, всем места хватит. Вон какую столешницу им дед Владимир смастерил и скамеек достаточно, и длинных и коротких, чтоб с четырёх сторон садиться за стол.
Пока Агафья стол угощениями устанавливала, сидели на печи смирно. Ванятка сам приоделся, смочил чуб, зачесал его вверх, глядясь в зеркало и краем глаза на портрет отца на стене в рамке резной, что сам смастерил.
Дошёл черёд и до Агафьи. Расплела свою косу у порога, гребнем расчесала волосы, что свисали почти до колен, туго заплела косу и короной вокруг головы двойным рядом уложила. Умыла лицо студёной водицей, надела юбку праздничную синего цвета, блузку розовую атласную, что Алексей с фронта привёз, а поверх платок кружевной, его-же подарок, ноги обрядила в ботиночки. Детвора завороженно смотрели на матушку, не узнавая её в этой красавице. Как из сказки появилась. Росточком выше стала, плечи расправила… Стоит против портрета папани и крестится на него, как на икону.
А на пороге и гости появились Иван и Матрёна. Следом и деды подоспели. Матрёна свои штаны на мальцов примеряет, Марфа рубахами радует. Матрёна конфет принесла в обёртках разных, Марфа ватрушек целую миску большую. Дед Владимир игрушки резные из дерева, а дядька Иван одну машинку на всех принёс. Но какую! Заводная, сама по избе бегать стала.
Сели все за стол. Дед Владимир поставил на стол бутыль с наливкой вишнёвой. Ребятишек рассадили по разным местам, чтоб рубашками любоваться. Все принаряженные. Солнце, будто желая видеть это пиршество, наполнило избу солнечными лучами. Каравай, что по центру стола был выставлен, принял на себя свет и отразил их к потолку, своими блестящими косичками, что от смазки яйцом глянцем отливали.
Попировали, гости по домам разошлись. Детвора на полати забрались на сон послеобеденный, не пожелали студиться на улице, разморило их от еды сытной. Агафья с Ваняткой прибрали со стола. Скатерть не убрали, чтоб красоту в избе сохранить. Ванятка оделся потеплее и к друзьям побежал. Агафья бережно сняла свой наряд праздничный, одела платье ситцевое и прилегла на печи подремать.
Снился ей сон дивный. Будто она в своём платьице на улице и нет холода. Народу много. Все к реке спешат, а вокруг кусты в цвету, цветы разных расцветок, но больше розового. На деревьях висели плоды оранжевые. Кто-то надел на неё рубаху холщовую и за руку к воде повёл. Вода приняла её теплом. Не было зябко. Потом она шла с людьми к большому озеру, куда та река впадала. Чьи-то руки надели на шею крест нательный, перекрестили и кто-то тихо сказал:
— Благословляю на жизнь долгую!
От слов тех проснулась Агафья. В избе было тихо. Солнышко последними лучами освещало стол. Агафья спустилась с печи, подошла к столу и с удивлением увидела крестик на нитке кручёной. Видать Матрёна-праведница принесла подарок и тихо оставила на столе, не зная, как дарить его некрещеной. Агафья надела крест, подошла к портрету мужа, перекрестилась и тихо сказала :
— Постараюсь, Алексеюшка, дожить до глубокой старости. Деток на ноги подниму и внучатам о тебе расскажу…
Автор: Надежда Опескина
