Мой старый фургончик долгие годы служит мне и домом и средством передвижения, и местом, где звучат невероятные истории. Я обустроил фургон под кафе на колёсах и угощаю людей пузырчатыми гoнкoнгскими вафлями. Ох, какие невероятные вкусы порой я создаю: от приторно сладких до экзотических и даже yжасно горьких на вкус.
Я люблю свою работу, хоть иногда мне и становится грустно исполнять её. К слову, работёнка не пыльная: пришёл заказ, едешь по адресу, садишь человека в фургон и готовишь ему вафлю по вкусу. А взамен он рассказывает интересную историю. Не работа, а мечта — подумает кто-то. Может оно и так, а впрочем — я не жалуюсь.
***
Мой первый заказ на сегодня оказался в старом питeрском дворике. Оператор оставил комментарий: «Изольда Семёновна Орловская, 97 лет. Любит мечтать и сладкие груши».
Когда я подъехал, то увидел седую старушку, сидящую в инвaлиднoй кoляcке. Старушка выискивала мой фургон взглядом. Заприметив меня, она тут же заулыбалась и представилась:
— Изольда Семёновна.
— Тео, — представился я ей в ответ.
— Тео? Это Теодор? — переспросила Изольда Семёновна.
— Можно и так. Но я предпочитаю просто «Тео», — я улыбнулся и подвёз коляску поближе к фургону. — Прошу вас.
Изольда Семёновна неспешно задвигала ногами, пытаясь встать с коляски. Было видно, что уже долгие годы она не совершала подобных действий, а потому ноги не торопились слушаться её. Через пару минут Изольда Семёновна всё же встала на ноги и облокотившись на мою руку, влезла в фургон.
— Как у вас тут прекрасно, Теодор, — изумилась Изольда Семёновна. — Внутри фургон выглядит гораздо больше, чем снаружи.
— Да, многие это подмечают, — улыбнулся я, посадив Изольду Семёновну на удобный велюровый диванчик жёлтого цвета. — Позвольте вас угостить вафлей. Кажется, вы любите груши?
— Теодор, вы волшебник? Как вы узнали? — удивилась Изольда Семёновна. — Я определённо очень люблю груши.
— Значит вас ждёт невероятно вкусная вафля с начинкой из свежей груши, — сказал я и принялся готовить.
Пока я готовил вафлю, Изольда Семёновна с интересом разглядывала фургон. Казалось, что в этой девяносто семи летней старушке — больше любопытства, чем во многих молодых людях в наше время.
— А вот и ваша грушевая вафля, — сказал я и поставил блюдо со свежей, ещё тёплой вафлей перед Изольдой Семёновной. — И ещё чай и грушевое варенье.
— Спасибо, Теодор, — поблагодарила меня Изольда Семёновна. — А вы? Присоединитесь ко мне?
— К сожалению, я не могу. Нам нужно ехать дальше, — ответил я и уселся за руль.
— Тогда я могу вам рассказать свою историю? — спросила Изольда Семёновна.
— Конечно, я с удовольствием послушаю её, — ответил я.
Запив чаем кусочек вафли, Изольда Семёновна прокашлялась и стала рассказывать:
— Теодор, я родилась так давно, что уже и не помню когда. Но знаете, это было действительно чудесное время. Удивительное, нежное и прекрасное. Так, наверное, думают все молодые. Но ведь была и вoйна: страшная, суровая и разрушительная. Немногие смогли выжить тогда. А уж, чтобы сохранить нежность в душе… — Изольда Семёновна остановилась, словно о чём-то задумалась. — После вoйны я устроилась работать в Кировский театр, ныне Мариинский, вы слышали о нём, Теодор?
— Да, конечно. Правда, ни разу там не был, — признался я.
— О! Вам обязательно нужно побывать там. Потрясающие постановки… — Изольда Семёновна вновь задумалась о чём-то. — Устроилась я работать туда капельдинером. Важная работа, знаете ли. Ох, сколько постановок я видела за эти годы! Но знаете о чём я мечтала больше всего?
— О чём? — спросил я.
Но Изольда Семёновна не ответила на мой вопрос. Она ковыряла десертной ложечкой в начинке вафли, словно пытаясь вспомнить что-то очень важное.
— Теодор, а у вас есть дети? — вдруг спросила Изольда Семёновна.
— Нет, — ответил я.
— А вы любите своих родителей? — вновь спросила Изольда Семёновна.
— Наверное, но я их не помню, — ответил я.
— Жаль. А мои дети, ждали… — Изольда Семёновна сделала паузу. — Ждали, когда я уйду. Я и сама последние лет десять ощущала себя обузой. Старость — это так мерзко, Теодор. Вы даже себе не представляете, — глаза Изольды Семёновны покраснели. — И я даже не знаю, что страшнее? То, что ты увядаешь и новая прекрасная жизнь проходит мимо тебя. Ты не понимаешь половины во всех этих современных штучках и телефончиках. Остаётся жить лишь воспоминаниями, хватаясь за них. Чтобы у тебя осталось хоть что-то. А мечтать уже больше и не о чем.
— Это всё действительно страшно, — сказал я.
— Это не так страшно. Хуже, когда родные дети и внуки — ждут твоего конца, чтобы наконец-то заполучить трёшку в центре города, — по щеке Изольды Семёновны потекли слёзы. — Вчера я услышала, как родной сын рассказывал невестке о том, как они чудно заживут, когда меня не станет. Мне сделалось так дурно ночью… Что это? — вдруг воскликнула Изольда Семёновна. — Это же Мариинский театр, Теодор! Это же он!
Я посмотрел в окно и увидел, что мы действительно проезжаем возле театра. Глаза Изольды Семёновны заблестели, но теперь уже не от слёз, а от радости. Она была похожа на ребёнка, увидевшего на витрине красивую куклу. Я развернул фургон и направил его к театру.
— Теодор, куда же вы? Нас всё равно не пустят. У нас же нет билетов, — огорчилась Изольда Семёновна.
— Как нет? Вот же: два билета на балет «Жар-птица», — сказал я и показал билеты.
— Двадцать лет! — вскрикнула Изольда Семёновна. — Двадцать лет прошло после того, как я была на балете. Дети всегда ссылались то на усталость, то на отсутствие финансов, то на занятость. Неужели я снова смогу побывать в родном театре?
— Конечно, сможете. Представление начнётся совсем скоро, нам стоит поспешить, — ответил я.
Изольда Семёновна начала спешно собираться. Казалось, что она стала моложе на эти двадцать лет бoлeзни и заточения в инвалидную коляску. Внутри театра Изольда Семёновна грациозно вышагивала в зал, где вот-вот она сможет насладиться балетом.
Весь спектакль она смотрела с нескрываемым восторгом. В какой-то момент мне показалось, будто мы совершенно одни в зале. Наверное, Изольда Семёновна чувствовала тоже самое: лишь она и артисты.
Спектакль закончился. Изольда Семёновна ещё долго аплодировала балетной труппе. Она была счастлива.
Всю дорогу до фургона Изольда Семёновна делилась своими впечатлениями. Она болтала без умолку, не останавливаясь даже, чтобы перевести дыхание. В фургоне я вновь усадил её на диванчик и налил горячего чаю в кружку.
— Теодор, я должна вам сказать спасибо.
— Не стоит, ведь я тоже хорошо провёл время, — ответил я и снова сел за руль.
— Вы действительно волшебник и исполнили мою мечту, — призналась Изольда Семёновна и сделала ещё глоток чая. На тарелке остался последний кусочек вафли. — И вафли у вас действительно очень вкусные.
Мы ехали ещё около получаса, пока я наконец не остановил фургон.
— Приехали, — сообщил я.
— Как уже? — удивилась она. — Раз пора, значит пора. Ещё раз спасибо вам, Теодор.
Изольда Семёновна собрала свои вещи и вышла из фургона. Перед тем, как захлопнуть двери, она обернулась, пристально взглянула на меня и улыбнулась.
***
Новый заказ не заставил себя долго ждать. Комментарий оператора: «Денис Борисович Кривицкий, 44 года. Лучшее воспоминание: вишнёвый сад». Точка на навигаторе вела меня в Мocквy.
Добравшись до места назначения, я увидел мужчину одиноко сидящего на лавочке. В руках он сжимал портфель. Мужчина часто смотрел на часы и судорожно тряс правой ногой. Он явно был чем-то обеспокоен.
— Денис Борисович? — спросил я, выглянув в окно фургона.
— Да! А вы кто? — нервно спросил Денис Борисович.
— Я — Тео, — представился я и улыбнулся.
— Да хоть Илон Маск. Что нужно от меня? — грубо отвечал Денис Борисович. — Видите я тут жду…
— Ждёте? — переспросил я.
— Да, жду… Этого… — Денис Борисович задумался. — Короче, жду.
— Так вы дождались, Денис Борисович, — настойчиво сказал я. — Заходите в фургон, чего мерзнуть-то? У меня есть горячий кофе и вкусная гонконгская вафля со свежей вишней.
Предложение заинтересовало Дениса Борисовича и он залез в фургончик. Оглядел его, поморщился, но всё же снял плащ и уселся на чёрный кожаный диванчик. Портфель заботливо уложил рядом с собой.
— Странно у вас тут пахнет, — сказал Денис Борисович.
— Чем же? — удивился я.
— Не знаю даже чем. Пахнет, как дома у бабушки, — задумчиво ответил Денис Борисович.
— Вот ваша вафля со спелой вишней, — сказал я и поставил тарелку с горячей вафлей на столик. — И кофе. Эспрессо. Всё верно?
— Да, пожалуй, так, — грустно ответил Денис Борисович, взглянув на чашечку крепкого кофе.
— Или лучше так? — спросил я и поставил рядом большую кружку с какао.
Денис Борисович улыбнулся и пододвинул кружку с какао поближе. Я же сел за руль, нужно ехать.
— Знаете, какао и правда лучше, — вдруг заговорил Денис Борисович, жадно поедая вафлю и запивая её какао. — Я очень устал от кофе. Но без него никак. Всё время дела, заботы, подписание бумаг, встречи с инвесторами. Чёрт бы побрал этот бизнес.
— Не пробовали остановиться? Отдохнуть? — спросил я.
— Это слишком большая роскошь. Как-то я забoлел на два дня, думал сойду с ума. Бизнес — штука такая: дашь слабину и тебя coжрут, — ответил Денис Борисович и запихнул большой кусок вафли в рот.
Я смотрел в зеркало на то, с каким удовольствием Денис Борисович поедает вафлю и запивает её какао. Даже и не подумаешь, что это сорока четырёх летний бизнесмен, а не мальчишка из соседнего двора.
— Вы счастливы? — спросил я.
— Конечно! Безусловно! — ответил Денис Борисович.
— Что в вашей жизни делает вас счастливым? — вновь спросил я. — Наверное, добрая, верная жена? Детишки? Увлечение?
Денис Борисович прекратил жевать вафлю и о чём-то задумался. В какой-то момент мне показалось, что его лицо почернело. Мы ехали молча больше получаса. Я не решался больше расспрашивать о чём-то Дениса Борисовича. Но всё же, он сам прервал тишину.
— Детей нет. Как-то недовелось. Всё некогда было, — начал рассказывать Денис Борисович. На этот раз он отодвинул кружку с какао и пододвинул чашечку эспрессо. — А жена… её я недавно застукал с любовником. Двоечник из нашего класса. Она сказала, что я редко бываю дома.
— Но ведь вы старались ради неё? — спросил я.
— Конечно! — воскликнул Денис Борисович. — Всё ради неё. Я хотел, чтобы она ни в чём не нуждалась. Бегал как белка в колесе, суетился, брался за всё подряд, чтобы у неё было всё.
— И что же ей не хватило? — вновь спросил я.
— Сказала, что любви, — ответил Денис Борисович.
— И что же вы сделали, когда узнали об измене? — спросил я.
— Не помню. Мне стало очень плохо, зажгло ceрдце и я выбежал на улицу. Сел на лавку. А потом вы…
— Приехали, — прервал я.
Денис Борисович выглянул в окно, чтобы посмотреть куда же мы приехали, ведь он не называл места прибытия.
— Вишнёвый сад? Точь-в-точь как бабушкин! — удивился Денис Борисович.
— Именно, — улыбнулся я. — Вам пора. Тут у вас будет время, чтобы всё обдумать и наконец успокоиться.
— Спасибо, — Денис Борисович улыбнулся в ответ и надел плащ.
— А портфель? — спросил я.
— Думаю, он мне больше не нужен, — ответил Денис Борисович, махнул рукой и вышел из фургона.
***
Из планшета донёсся звуковой сигнал. Новый заказ: «Максим Иванович Нечаев, 7 лет. Хочет побывать на море». Да, бывают у меня и такие клиенты. Навигатор «сообщал», что клиент находится недалеко. Я быстро приехал в нужное место. Тут находится бoльница. Рядом с ней небольшая детская площадка, где кроме качели и песочницы ничего больше и нет. На качели качался мальчик в забавной шапке с «ушками».
— Привет, ты Максим? — спросил я его.
— Да, а ты кто? — ответил Максим.
— Меня зовут Тео, — представился я.
— А ты не видел моих родителей? — спросил Максим.
— Они сейчас дома, — ответил я. — Залезай в фургон, я угощу тебя вкуснющей шоколадной вафлей с ягодным мороженым.
По лицу Максима было заметно, что он очень хотел попробовать вафлю. Но он не торопился подходить ко мне.
— Мама сказала, что мне нельзя садиться к незнакомым, — категорично заявил Максим.
— Твоя мама всё верно сказала. Но ведь мы уже знакомы? — я пытался оправдаться.
— Все маньяки так говорят, — парировал Максим.
Я засмеялся. Пожалуй, в этот момент я и правда не знал, что делать.
— Эх, придётся ехать на море без тебя, — сказал я.
— На море? — Максим соскочил с качели. — На самое настоящее море?
— Да, на самое настоящее, — улыбнулся я.
— Ну… ну хорошо. Только давай мне самую вкусную вафлю, — сказал Максим и подошёл к фургону. — А ещё я умею бoльно кусаться!
— Очень бoльно? — засмеялся я.
— До крoви! Так что берегись, — пригрозил Максим и залез в фургон. — Ого, как тут круто-о-о-о!
Максим увидел на ярком разноцветном диване множество игрушек.
— Крутой динозавр! А это? Это же пикaчу! — обрадовался Максим и стянул с себя шапку. На его голове не было ни единого волоска.
— Играй на здоровье и угощайся вкусной шоколадной вафлей с ягодным мороженым, — сказал я и поставил тарелку с вафлей на столик перед Максимом.
Пока я ехал до места назначения, Максим практически не обращал на меня внимания. Он, как и любой ребёнок его возраста — был увлечён игрой и поеданием сладостей. И в этот момент стало грустно мне.
— Ну, что наигрался? Наелся? Мы приехали, — сказал я, остановив фургон.
— А куда мы приехали? — спросил Максим.
— На самое настоящее море, как ты и хотел, — улыбнулся я.
— Честно-честно? — переспросил Максим.
— Честно-причестно! — ответил я. — Выгляни в окно и увидишь.
Максим выглянул в окно и радостно закричал.
— Море-е-е-е-е! Ура-а-а-а-а! — недолго думая он натянул шапку на голову и выскочил из фургона. Максим беззаботно бегал по пляжу, пиная песок ногами.
— Ты рад? — спросил я его.
— Очень! А мама с папой? Они приедут сюда? — спросил Максим.
— Да, когда-то я их угощу вкусной вафлей и привезу прямиком к тебе сюда, — ответил я.
— Круто! — воскликнул Максим и побежал к морю, постепенно растворяясь в воздухе.
Из фургона послышался сигнал. Что ж, пора ехать на новый заказ.
Автор: Игорь Никитин
