«Что мне нравится в фотографии, так это то, что в ней пойман момент, который ушел навсегда, который невозможно воспроизвести», — Карл Лагерфельд.
Забавно, но факт: дочка вспоминает историю из своего детства с «плохим» фотографом, а мне везет на людей.
Мне 5, я в новом костюмчике, с розовым воздушным бантом на голове «а-ля стрекоза» — мама ведет меня фотографироваться к профессиональному фотографу. Я дурачусь, радуясь этому событию, детям CCCР еще не знакомо слово «фотосессия», но поход в Фотоателье – это целый праздник.
Ну, конечно же, разве можно упустить возможность показать свои таланты и пропустить лужу? Это же такой шанс продемонстрировать маме свою ловкость!
Але – гоп! И да, я лежу в луже. Локтем чувствую, как мой новенький розовенький костюмчик намокает, а мама склоняется надо мной грозовой тучей, которая вот-вот разразится бурей. Нет-нет, мне ничуть не больно, просто жаль новую кофточку, жаль расстроенную маму, и чертовски обидно, что я такая неуклюжая. И я начинаю реветь…
Мамина затрещина пролетает мимо, спасибо «а-ля стрекозе» на моей голове.
Сильные мужские руки подхватывают меня и ставят на ноги. Мужчина склоняется надо мной:
— Больно?
Я молчу, ну как я могу объяснить, что тот волшебный настрой, который еще минуту назад был и у меня, и у мамы, только что утонул в луже?
Мама начинает благодарить мужчину и смущенно объясняет:
— Мы шли фотографироваться, а тут…
Мужчина успокаивает:
— Ну, вот и пойдемте фотографироваться! Не расстраивайтесь, пожалуйста!
Мама пытается возражать, что я грязная и зaрeвaнная, ну какие могут быть фотографии?
Но мужчина уже подхватил меня на руки и несет по направлению к Ателье. Это потом он станет Почетным гражданином города, а пока он просто волшебник. Волшебники же могут быть по совместительству фотохудожниками?
Уже у себя в Ателье он угощает меня шоколадкой, заботливо оттирает капельки грязи с моего лица и, насколько это возможно, с костюма. Розовая лента безнадежно грязная, мужчина меняет ее на кем-то забытый бант с горохами. Я, к своему удивлению, при всей своей недоверчивости к незнакомцам, ничуточки его не боюсь, хожу хвостиком за ним и рассматриваю на стенах огромные портреты других детей, сую свой нос в кладовку с реквизитом, перебираю драпировку на стене.
И вот, когда мной уже все изучено, от слез не осталось и следа, я успокоилась и вскарабкалась на высокий стул, фотограф неожиданно для меня прячется под черной тканью стационарного фотоаппарата на штативе и произносит:
— Сейчас вылетит птичка!
Хотя нет. «Птички» не было, точней, этой фразы. Он просто в какой-то момент вновь вынырнул из-под темного сукна с тросиком в руке, продолжая мне что-то увлеченно рассказывать. И в какой-то момент его нажал, а камера сделала снимок.
Когда уходили, мама все удивлялась, что чужому человеку удалось так легко найти общий язык с ее дочкой-недотрогой. На что мужчина ответил:
— Фотограф должен любить людей. Дети это хорошо чувствуют.
Автор: Клара Лыкина
