Кузьма никогда не сомневался. Надо помочь – значит надо. Берёшь и делаешь, как говорится. Жизни не боялся, перед трудностями не отступал. «Двух cмeртeй не бывать, а одной не минoвать».
Были у него самые простые, зато честные, принципы. Защищать слабых. Не бояться сильных. Уважать добрых и честных. Не подлизываться. Говорить как считаешь, делать так, как подсказывает сердце.
Сложно ему было с таким подходом, но он не унывал. Не раз был он бит несговорчивыми соседями. Но от своего не отступал. Сирота, чуть не растерзанный насмерть xyлигaнaми и подобранный сердобольной старушкой и её мужем. Он помнил, чего стоит доброта. И продолжал делиться ею с другими.
Годы шли. А Кузьма стал верным блюстителем порядка в деревенских двориках, примыкающих к его участку. Свои принципы и собственную независимость он отстаивал с завидным упорством.
Вот сегодня Борис опять бедокурить начал. Он — тот еще смутьян местный, конечно. Несмотря на то, что немолод уже. А порой всех соседей в страхе держит. Кузьма, конечно, не прошёл мимо.
– Спокойно, – доверительно приблизившись к широкой морде дебошира, проговорил Кузя. – Слушай, вот ты ж, в сущности, хороший парень. У тебя вон — и жена, и дитё. Да любовниц немерено, говорят. А шумишь как неприкаянный. Ребятишек соседских вон напугал. Собаку чуть не прибил. Словно дикарь. Но домашний ведь ты. Вон как молоком несёт. Ну и зачем тебе эти драки? Береги тепло своего дома.
Борька молчал. Насупившись, он слушал Кузьму, наклонив голову и тяжело дыша.
– Что толку сиротой неприкаянной по свету ходить? Всех отталкивать, всё рушить. Самому же не понравится. Жалеть будешь.
Удивительно, но то ли от завораживающе умиротворяющего голоса Кузьмы, то ли от его доверительных слов, но буян успокаивался. Дышал спокойнее, глаза, налившиеся было крoвью, перестали сверкать. Борька примирительно кивнул и неторопливо уже зашагал в сторону дома. А Кузьма пошел по своим делам.
Пашка снова сидел одиноко на лавочке и болтал ногами. Увидев старого друга, он радостно улыбнулся.
– Привет! Хочешь, я с тобой бутербродами поделюсь? – привычно спросил мальчишка.
Пашка был добрый малый. Только сирота, как и Кузьма. Их доверительные отношения сложились с первой встречи и крепли с каждым днём. Кузьме Паша мог доверить все свои тайны. Просто поговорить, не боясь быть высмеянным.
Тётка, растившая мальчика, обижать его не обижала, но и внимания уделить много не могла. Работала как и муж. Но у Пашки был верный друг. Двое сидели рядом на лавочке. И слушали друг друга. Вот очередная детская история подошла к концу.
– Понимаешь, Кузя, да? – потянулся мальчишка обнять товарища.
– Без фамильярностей, – одёрнул того Кузьма. – Я рад тебе, малóй, но давай все ж таки без телячьих нежностей. Как мужчина с мужчиной.
Не любил он, когда его так тискают. Время пролетело незаметно. Вечер близится. Распрощавшись с Пашей, Кузьма спокойно направился к дому.
Проходя мимо кустов, услышал плач. Взрослые дети мучили кого-то поменьше. Может и не следовало Кузьме в чужие дела лезть. Сами старшие дети и разобрались бы. Да больно жaлoбно дитё плакало. Не мог оставить этого Кузьма просто так. Взял да и утащил мелкого, пока старшие отвернулись. Раз – и нет.
Решительно принёс домой. Придётся ещё и о нём заботиться. Ну ничего. Бережно закутал мальца в старые, но теплые тряпки. «Не боись, – думал Кузьма, – прокормим».
– Ну не реви, – шевеля усами, добродушно проворчал он крохе. – Чего плакать-то? Чай, жив, цел. А коли oбидeли, дак я их пошугаю завтра.
Дитё, удивленно вытаращив свои большие глазёнки, успокаивалось.
– Во, отогревайся тут. А я быстро.
Кузьме нужно было смотаться кое-что проверить. Шустро спустился он в сад. Обидчики ребёнка их не преследовали. Шарили по кустам, думая, что мелкий сбежал сам. Что ж, погони можно не опасаться.
Однако пока Кузьма отвлёкся, беда налетела, откуда не ждали. Старый ревнивый и склочный сосед Васька не упустил возможности отомстить за былые надуманные обиды. Пара подлых ударов исподтишка и – в бегство. Типичная соседская тактика. Кузьма и не злился уже. Привык. Эх, ничего-то он не понимает, этот Васька. Несчастный.
Кузьма шел домой. Ему было спокойно. На ужин было тёплое молоко. Надо не забыть нового жильца покормить. Уже предвкушая вечерние хлопоты, Кузьма легко поднялся по ступенькам старого крыльца. И натолкнулся на хозяина дома.
Старик притормозил Кузю и, пригрозив тому пальцем, строго выговорил:
– Шо, явился, Кузьма Батькович? Опять котёнка мне в калошу приволок, зacрaнeц? И где ж ты только их берёшь? На алименты, чай, мать подала, вот и притащил? Али свое сиротское детство вспомнил? Что «мяу»? Не кошка ты! Кот! Не выкормишь ты мальца. Отнёс я его мамке обратно. Лукинишны это кошка. Окотилась в том месяце, а внучата с сеновала и вытащили одного котёнка, пока мамка на охоту ходила. А ты значит, у них в ответ спёр? Отцовский инстинкт у тебя что ль?
Кузьма добродушно щурился в ответ на речь старика. Ничего, это он по-доброму всё равно. Заботливый у него старик, хоть и нотации читает порой. Жаль, сердце у него больное уже.
– А быка Борьку кто давеча третировал? Соседи болтали у магазина, слыхал. Про то, как ты возле морды его тёрся, пока тот буянить пытался да мурчал, словно уговаривал, а? А коли он на рога тебя посадил бы? Вот, и ухо опять разодрано. С кем ещё поцапался-то?
Кузьма мурчал. И надеялся, что продлит этим стариковское ворчание, поможет больному сердцу. Это было главным. Пусть кто-то готов зубами рвать ближнего своего ради выгоды или даже для развлечения. Мир, может, и несправедлив. Страшен. Но Кузьма никогда не сомневался.
Можешь помочь – помоги! Не бросай никого!
Автор: Елисавета Челышева
