Началось всё с того, что на пороге дома Марьи Кирилловны появилась её дочь Лариса с внучкой Яночкой.
— Приехала, значит, — произнесла хозяйка дома глядя на нежданных гостей.
— Приехала, — ответила Лариса.
— Ну, проходите. Что же с вами делать. Не выгонять же.
Яне бабушка совсем не понравилась. Не поздоровалась, не обняла. Да и гостям она, похоже, совсем не обрадовалась. Не выгнала, конечно, но и слова доброго не сказала. Впрочем, с внучкой бабушка и вовсе говорить не стала. Во время ужина лишь звяканье посуды нарушало тишину.
— Мама, она нас не любит? Когда мы домой поедем? — спросила Яна, спать укладываясь.
Потерпи немного малышка. Скоро всё изменится.
— Хорошо мамочка, — ответила девочка засыпая. Проснувшись поутру, Яна застала дома только Марью Кирилловну.
— Доброе утро бабушка. А где мама? — спросила она потягиваясь.
— В лес ушла, ягод тебе к завтраку собрать.
— Вот здорово. Значит, вернётся скоро.
— Кто знает. Может и вернётся. Ешь, садись, а потом гулять иди. Некогда мне с тобой возиться. Дел у меня много. Свалилась тоже на мою голову.
Напрасно Яна ждала маму, напрасно в сторону леса поглядывала. Не вернулась Лариса ни к обеду, ни к вечеру. До поздней ночи Яна на крыльце сидела. Пока Марья Кирилловна её в дом не увела, да спать не уложила. Долго девочка не спала, всё прислушивалась, не скрипнет ли дверь, не вернётся ли мама. А слышала только ворчание бабушки:
— Сбежала. А на меня дочку повесила. И зачем она мне на старости лет. Что же я с ней делать буду. Как на ноги поднимать.
Утро наступило. Проснулась девочка. Бабушки в доме не было. Оделась Яна, умылась. На кухню пошла, позавтракала. Потом бутерброды сделала, воды в бутылку налила, пару яблок из холодильника прихватила. Сложила всё это в рюкзачок. Немного подумала и фонарик добавила. Кофту на плечи накинула. На крылечко вышла, дверь прикрыла и по тропинке в сторону леса пошла. Лишь на опушке оглянулась, да на дом посмотрела: не видать ли бабушки.
— Сама маму найду и с ней домой приду,- подумала девочка и в дальний путь отправилась.
Много ли мало Яна по лесу бродила. Все припасы свои съела. Устала. Не заметила, как вечер наступил. Темно стало. В лесу-то всегда раньше темнеет.
— Вот и фонарик пригодился, — подумала девочка.
Только радость её недолго длилась. Видно батарейки старые были. Погас фонарик. Совсем темно стало.
— До утра под деревом отдохну, а утром снова маму искать буду, — сказала девочка сама себе, устраиваясь поудобнее.
Только хотела глаза закрыть, смотрит огонёк в дали.
— Где огонёк, там люди, а вдруг и мама там, — подумала Яна и, подхватив пустой рюкзачок, побежала вперёд, стараясь не терять из виду огонёк. Выскочила на поляну, смотрит там избушка стоит старенькая. Стены мхом покрыты. На крыше грибы растут. Из окна огонёк светится. Обрадовалась девочка, что в лесу ночевать не пришлось, в дверь легонько постучала, а та сама и открылась. Зашла Яна в избушку, да на пороге и остановилась. Смотрит по сторонам. Домик-то маленький совсем. Справа стол к ужину накрытый стоит. На нём свеча горит. Справа печка — полдома занимает. На печи старуха лежит на девочку смотрит.
— Ну чего стоишь? Чего смотришь? Проходи, коли пришла. Да дверь прикрой. Ишь, холоду напустила. Садись, рассказывай. Чего это ты ко мне в гости, на ночь глядя, пожаловала.
Вздохнула Яна и говорит:
— Не сердитесь бабушка. Мама у меня пропала. В лес ушла, да и не вернулась. Ждала я её, ждала, а потом искать отправилась. С утра хожу. Не нашла пока. Можно я у вас на ночь останусь, а утром снова искать пойду.
— Ладно уж. Оставайся. К столу садись блинков с конфетами отведай, да кисельком запей. Ночью ты маму свою не найдёшь. А утром видно будет. Глядишь, само всё устроится.
Села Яна на лавку деревянную. Яичко варёное очистила, солью посыпала. Пару блинов взяла. Киселём запила. Тем и поужинала. Расслабилась. Задремала немного.
И вот тут ей на плечо рука легла. Обернулась девочка, смотрит мама перед ней стоит.
— Мамочка! Наконец-то я тебя нашла. Как же я по тебе соскучилась. Теперь я от тебя ни куда не денусь. Вместе домой вернёмся.
— Нет. Не вернусь я домой. И ты меня не ищи больше.
— Тогда я с тобой останусь.
— Нельзя тебе со мной Яна. Не время ещё. Жизнь у тебя впереди длинная. Ты теперь одна у бабушки осталась. Её держись.
— Хорошо мамочка.
— А теперь слушай внимательно. Проснёшься. Старуху не буди. На столе сладостей всяких полно будет. Ты их не бери. Яблоко лишь только возьми, его и съешь. А после вставай и иди вон из дома. Выйдешь, тропинку увидишь. Беги по ней не сворачивай, да смотри, назад не оглядывайся. Звать будут, не останавливайся. Страшно будет — уши заткни. Свернёшь, али назад оглянешься, пропадёшь, домой не воротишься. Всё запомнила?
— Да мамочка.
— Тогда прощай, сказала Лариса и поцеловала дочку.
В ту же секунду проснулась Яна. Смотрит на стол. Чего там только нет. Конфеты всех сортов, пирожные любимые, мороженое в вазочках, печенье, сладости каких она в жизни не видывала. Среди всего этого одно единственное яблочко: маленькое неказистое. Взяла Яна его и есть начала. Жуёт, а сама на печку поглядывает. Лежит старуха, не шевелится.
Доела девочка яблоко, встала и к двери пошла. Хотела без шума из дома вскользнуть, да не получилось. Заскрипела половица. В тот же миг с печки послышался голос старухи:
— Куда же ты милая. Оставайся, к маме я тебя провожу. Скучает она по дочурке. И тебе её не хватает.
Помнила Яна наказ мамин. Не стала на старуху смотреть. Выскочила за дверь, и побежала по тропинке, не оглядываясь. Бежит, уже вроде край леса виднеется, а сзади всё ещё старухин голос доносится:
— Остановись. Обернись. Посмотри на меня. Я тебя к маме отведу. Ты же этого сама хотела.
Страшно Яне, но останавливаться она не стала. Вспомнила мамины наставления, да и уши заткнула.
Часу не прошло, выбралась Яна из леса. Неслышно стало голоса старухи. Вот уже и дом виднеется, на крылечке бабушка сидит. Ещё быстрее побежала девочка. Так с разбегу в бабушку и врезалась.
— Ну, вот и хорошо. Вот и славно, — произнесла бабушка, потом прижала к себе внучку и расплакалась:
— Я уж думала, не вернёшься, ты как мамка твоя.
— Нет больше мамы? Да?
— Твоя правда, внученька. Вчера её нашли.
— Она мне сама сказала. В доме старухи. Долго Яна с бабушкой на крылечке сидела. Всё ей рассказать успела.
— Не простая это старуха, ох не простая, — вздохнула Марья Кирилловна, когда рассказ подошёл к концу.
— А какая же?
— Как бы тебе объяснить. Ты сказки любишь?
— Люблю?
— А какая любимая?
— Про Ивана царевича и Марью Моревну.
— А кто она Моревна эта?
— Королевна конечно.
— А ещё?
— Не знаю.
— Мoрa дочь. А мор?
— Это когда вымирают, как динозавры да?
— Верно. Кто там ещё в сказке был?
— Баба Яга. К ней Иван царевич помощи просить ходил.
— А она кто?
— Бабка старая и противная.
— Ну…. Не совсем так. Баба Яга она как сторож на проходной.
— Какой такой проходной?
— Между миром живых и миром мeртвых. Недаром ведь нога у неё одна костяная. Ею она на том свете стоит. А второй здоровой — на этом. А ключом между мирами еда является. Поешь мeртвoй пищи — на том свете окажешься. Поешь живой — на этот свет вернёшься. Вот так вот и царевич твой между мирами перемещается.
— Я что, к Бабе Яге в гости ходила?
— Про Ягу я для примера сказала, чтобы тебе понять проще. В каждой сказке частица правды имеется. А там, как её на самом деле зовут, я и сама не знаю. Ты слушай, а я рассказывать буду.
Давно, когда я ещё и на свет не народилась. Да что там говорить, и бабка моя, наверное, не родилась ещё. Обычаи тогда другие были. Уcoпших в этих местах по-другому хоронили. Домики им строили небольшие деревянные. Там внутри на лавку их и укладывали.
— Получается, каждый мог туда зайти?
— Не каждый. Да ты не перебивай. Слушай. А то рассказывать не буду. Ну, так вот. Двери в те домики крепко накрепко заколочены. А чтоб значит души с того света на этот не приходили, родственники в жертву курицу приносили. Кровью её, символы специальные на двери чертили. С мяса пирог пекли и всех на поминках им угощали, а лапы куриные под крыльцом того домика закапывали.
— Вот откуда значит у избушки курьи ножки, — засмеялась Яна.
— Правильно думаешь. Слушай дальше. Времена меняются. Люди меняются. Перестают они чтить традиции предков. И вот как-то знахарка одна на тот свет отправилась. Поговаривали будто не по своей воле. Не любили её родные. Впопыхах обряд провели. Что там не так, не знаю. Может символы не дописали, а может лапы закопать забыли. Незапертой дверь осталась. Выйти старуха в наш мир не может, а вот в свой затянуть у неё получается. Стали люди в лесу пропадать. Молодые, старые не важно. Быстро догадались местные жители, на ком вина. Родственников знахарки всех перебили. Домики те сожгли. Только хуже сделали. Избушка теперь сама по себе перемещается. То тут, то там появляется. Да и старуха ещё злее стала. Стоит живому мёртвого поискать, она тут как тут: зазовёт, запутает и к себе утянет. А там из избушки два выхода на этот свет и на тот.
— Я только одну дверь видела.
— Ну, ты же яблоко съела, — улыбнулась бабушка:
— Не стала сладости пробовать. Потому и спаслась.
— А что случается с теми, кто в другую дверь выйдет?
— А мне, откуда знать. Я, как и ты правильную выбрала. Одно знаю: не может человек быть в двух местах одновременно. Так уж повелось. Все, чьи предки жили в то время в этих местах, раз в жизни непременно через избушку старухи проходят. Потому-то я не обрадовалась, когда вы сюда вернулись.
— А мама?
— Лариса папу твоего забыть не могла. Вот старуха её на том и поймала.
— А если она опять….
— Не бойся. Хорошо всё будет. Ты вернулась, старуха теперь тебе не страшна. Продадим дом. В город переберёмся. Счастливо жить будем.
Сказано сделано. Продала Марья Кирилловна дом свой вместе с хозяйством, да с внучкой в город и перебралась. На том и конец истории.
А впрочем…. У Яны ведь тоже детки будут, а у них свои.
Автор: Ася Кулик
