Егор поставил велосипед в отсек велопарковки у магазина, пристегнул его цепью с замком, и вошёл в «Магнит». Он ходил между рядами полок, выбирая продукты и складывая их в корзину, потом достал из кармана список и убедился, что ничего не забыл.
У кассы скопился народ. Впереди него стояла маленькая старушка с пакетом молока и батоном в руках. От нечего делать, он смотрел на её макушку в ситцевом платочке с высоты своего роста.
Стоять пришлось довольно долго, потому что женщина впереди перекладывала гору продуктов из тележки на ленту, да ещё сверялась со списком, чтобы пробить определённые продукты на разные чеки. За спиной Егора пыхтел мужчина и переминался с ноги на ногу от нетерпения.
Парень, пробираясь к полкам у кассы, толкнул старушку, она не удержала продукты уставшими руками, и выронила их. Бумажная упаковка с молоком лопнула от удара о пол, и белая лужица потекла под ноги Егору. Старушка растерянно охнула. Егор поднял батон, смахнул влагу с целлофановой обертки и протянул ей.
— Спасибо. Руки устали. Надо было корзину взять. Думала, по-быстрому получиться, – виновато оправдывалась старушка.
Женщина на кассе бросила строгий взгляд на очередь, перегнулась через кассу и посмотрела на лужу.
— Маша! Тут молоко пролили, убери! – крикнула она кому-то в зал.
Скоро из дверей подсобки вышла вразвалочку Маша со шваброй, убрала рваный пакет и лужу. Сзади Егора мужчина громко, чтобы его все слышали, ругал магазин, в котором всегда работала только одна касса.
Егор сбегал и принёс старушке другой пакет с молоком. Как раз подошла её очередь пробивать. Кассир сказала, что возьмёт с неё за два пакета молока.
— Доченька, как же так? – жалобно пискнула старушка.
— Сейчас позову заведующую, — вздохнув устало, кассир нажала кнопку под столом и тревожная трель разлилась по магазину.
— И долго мы будем в очереди стоять? Нельзя ещё кассу открыть? – громко и раздражённо вопрошал мужчина.
Когда подошла молодая высокая заведующая, кассир начала объяснять, что старушка отказывается платить за молоко.
— Она отказывается платить за разлитое молоко. Её толкнули, лента была занята, держала пакет в руках. Пока товар не отплачен и чек не пробит, ответственность за порчу товара по неосторожности лежит на собственнике, то есть на вас, согласно статье четыреста девяносто три ГК РФ «Договора розничной купли–продаже», — бойко выдал Егор.
Заведующая внимательным взглядом смерила его.
— Он прав. Пробейте один пакет молока, – сказала заведующая кассиру и, высоко подняв голову, ушла из зала.
Старушка долго и горячо благодарила Егора, пока он выкладывал продукты из корзины на ленту. Мужчина пыхтя, разошёлся не на шутку, грозя написать жалобу на магазин, в котором работает одна касса… Егор забрал пакет с продуктами и вышел из магазина.
Он припарковал велосипед у детской площадки в своём дворе, пристегнув его к низкому железному ограждению.
На лестничной клетке пахло блинами. Егор подошёл к двери своей квартиры и принюхался. «Бабушка блины печёт», — понял он. И позвонил в соседнюю дверь.
— Вот, принёс, – сказал он женщине, открывшей ему.
Егор сам внёс пакет и поставил на стол в кухне, вытащил из кармана джинсов сдачу.
— Ну, так я позвоню тебе, когда нужно снова в магазин сходить? – спросила соседка, провожая его до двери.
Егор кивнул. «Тут продуктов на целую неделю. Есть — не съесть. И куда в неё только лезет?» – беззлобно подумал он, спускаясь по лестнице.
Он поспешил в соседний дом. Дверь открыла девочка лет двенадцати. В нос ударил затхлый запах бoлeзни и лeкaрств.
— Привет. Как мама? – спросил Егор, отдавая ей маленький пакет с логотипом аптеки.
— Сегодня хорошо. Даже поела немного, – радостно ответила девочка.
— Отлично! – Егор искренне порадовался за Соню и её маму. – Чуть не забыл, — он протянул ей банковскую карту. — Бабушка так и не приехала?
Сонина радость в миг улетучилась.
— Я пойду. Звони, если что, – крикнул Егор, перепрыгивая через две ступеньки лестницы.
Дверной замок сзади щёлкнул, когда он пробежал первый лестничный пролёт. Ему жалко было и девочку, и её маму. Третий год болеет. Oнкoлoгия. Она долго держалась, не сдаваясь бoлeзни, но в конце мая слегла. Ложиться в бoльницу отказалась, не хотела надолго оставлять дочку одну.
Муж почти сразу сбежал. Её мама тоже yмeрлa от рaкa десять лет назад. Выбора не было, и она позвонила свекрови, чтобы приехала и помогла им. Та пообещала, но приезжать не спешила. Егор не мог смотреть в умоляющие о помощи глаза девочки. А чем он ей поможет?
Он не был волонтёром социальной службы. Так само собой получилось. Соседка ходила еле-еле на oтёчных, как столбы ногах, не отрывая их от пола и почти не сгибая. Сын сидeл в тюрьмe не первый срок. Однажды попросила сходить в аптеку, а заодно и в магазин. С тех пор это стало его обязанностью.
А с Соней он познакомился два месяца назад. Шёл по двору и краем глаза увидел женщину на третьем этаже, пытающуюся пролезть через довольно узкое окно застеклённого балкона. Подумал, что пьяnая, стал ей кричать. Девочка в школьной форме подбежала и крикнула: «Мама!» Женщина зaмeрлa, а потом отпрянула от окна.
Вместе с девочкой он поднялся в их квартиру. Они уложили её бoльную маму в кровать, по исхудавшим бледным щекам которой текли слёзы. Егор тогда накричал на неё, что хотела оставить дочку одну, выбрocившись с балкона. И тогда женщина выдохнула, потому что не могла говорить, что ради дочери и хотела пoкoнчить со страданием, освободить Соню от себя. С тех пор он помогал и им.
Егор оканчивал школу, когда бабушка, жившая в другом городе, упaла и слoмала шeйку бeдра. Мама взяла отпуск и приехала ухаживать. А потом послали сюда Егора, заодно и поступать в университет. Он окончил первый курс юридического факультета. Вот так и стал волонтёром для соседки, девочки Сони и её мамы.
Бабушка Егора медленно шла на поправку, ходила по квартире с ходунками. На улицу он её не пускал во избежание споткнуться на выбоинах в асфальте двора. Родители навещали их, присылали денег.
Когда Егор вернулся домой, бабушка сидела на высоком табурете у плиты и пекла блины.
— Как вкусно пахнет! – Егор заглянул ей через плечо.
— Мой руки. Чай горячий, – сказала бабушка, ловко переворачивая подрумяненный блин.
— Не, я сначала под душ. Жарко.
Посвежевший, распространяя вокруг себя фруктовый запах геля для душа, Егор сидел за столом и уминал блины. Бабушка с любовью наблюдала за ним, пододвинув тарелку со стопкой блинчиков.
— Всё, не могу больше. – Для большей убедительности Егор похлопал по плоскому животу.
— Как мама Сони? – спросила бабушка.
Егор всегда рассказывал ей о делах своих подопечных.
— Соня сказала, что поела даже. Бабушка к ним так и не приехала, – задумчиво ответил он.
— А надухмянился чего? К своей Наташе собрался? – Бабушка лукаво улыбнулась.
— Ага, попозже. — Егор встал и пошёл в свою комнату. Он засел за компьютер и потерял счёт времени, пока не позвонила Соня.
— Егор, мама… — рыдая, кричала она. – Мама… у…
— Я сейчас! — крикнул он в мобильник и отключился.
— Ба, я к Соне. Кажется, с мамой плoxo. – Он заглянул в комнату бабушки, не дожидаясь ответа, выбежал из квартиры.
Испуганная, зарёванная девочка уже ждала его в дверях.
— Я не знаю, что делать, — говорила Соня сквозь рыдания, пока Егор снимал кроссовки.
Он тихо, на носочках вошёл в комнату, где лежала мама Сони, словно боялся её разбудить. По восковому, слишком спокойному лицу понял, что женщина отмyчилась.
— Бабушка так и не приехала? – не поворачивая головы к Соне, спросил он.
— Она написала, что через полтора часа поезд придёт. Мне страшно, — тихо прошептала девочка.
Егор подошёл к кровати и взял худую бecкрoвнyю руку. Кожа тонкого запястья была ещё тёплой, пульс не прощупывался. Он положил руку на грyдь женщины.
— Пойдём в кухню, — сказал он и подтолкнул Соню к двери.
— Что будем делать? Бабушку дождемся или «скорую» вызовем? – спросил он, когда они сели за стол.
— Давай вызовем «скорую». Я не могу на неё такую смотреть. – Девочка уже не рыдала.
— Ты ела? — Соня пожала плечами. – Понятно. Может, чай? – Егор предложил просто так, надо же что-то говорить. Он и сам не мог бы есть и пить сейчас.
— Ты не уйдёшь, пока бабушка не приедет? – Соня смотрела грустными заплаканными глазами на Егора.
— Нет, конечно. – Для убедительности он помотал головой.
— Знаешь, она с кем-то разговаривала. Смотрит в одну точку и говорит неразборчиво. А глаза такие… — Соня снова заплакала.
— Не надо, не вспоминай. Потом.
Они просто сидели и разговаривали. Егор старался отвлечь девочку от тяжёлых мыслей. «Сколько же ей пришлось пережить, бедной», — думал он. Время тянулось медленно, словно застыло, никуда уже не торопясь.
Когда в дверь позвонили, Егор сам открыл, думал, что это «скорая», но перед ним стояла крупная пожилая женщина деревенского вида. Она неприветливо и подозрительно окинула взглядом Егора, обняла выбежавшую и прижавшуюся к ней Соню.
Так, обнявшись, они и вошли к yмeршей. Егор ждал в прихожей. Когда Соня с бабушкой вышли, он стал прощаться.
— А это кто? – настороженно спросила бабушка у Сони.
— Я в соседнем доме живу. Помогал Соне и её маме. Отец, ваш сын, сбежал. – Егор понимал, что не место и не время устраивать разборки, но смолчать не мог. – Не беспокойтесь, мне от вас ничего не нужно. Вы слишком долго ехали к ним.
— Не твоё дело. Иди, пока пoлицию не вызвала. – Женщина захлопнула за ним дверь.
Егор вспыхнул от обиды.
— Вот и помогай людям после этого, — пробурчал он, ни к кому не обращаясь.
«Прости её. Я позвоню тебе», — пришло от Сони сообщение. «Бедная Соня. Заберёт её бабка к себе, и будет ей ещё хуже там, чем с бoльнoй мамой».
Он вышел на улицу. В глаза ударил яркий луч заходящего солнца. «А жизнь продолжается», — подумал Егор, подходя к своему подъезду.
Тяжело, когда остаются одинокие старики и бoльные. Ещё тяжелее, когда ты не можешь им ничем помочь.
Автор: Галина Захарова
