Маша порхала по кухне, жарила котлеты и варила ароматную уху. Здесь же за столом сидел её горячо любимый муж Семён. Он увлечённо разгадывал кроссворд. В последнее время Маша обратила внимание, что её обожаемый Сёмушка слишком много времени проводит с ней, на кухне. Он стал тихим и спокойным, каким-то безразличным. Казалось, что его уже ничего не интересует. Обеспокоенная Маша сделала единственно разумный вывод — её Сёму жестоко и безжалостно накрыл кризис среднего возраста. Она решила во что бы то ни стало растормошить флегматичного мужа.
— Сёмушка, а давай махнём на пару недель к Ленке с Олегом. Они давно нас к себе зовут. У них хорошо. Частный дом, большой сад, огород. Всё своё, свеженькое. Море рядом — благодать! Поедем вдвоём, отдохнём, накупаемся. Наливочку с настойкой Ленкиных испробуем, ты же знаешь какие они с Олегом гостеприимные. Будем там устроены лучше, чем дома.
— Угу, — сказал Семён не отрываясь от кроссворда, — нытьё начнётся прямо с самолёта, не доезжая до этой дикой глуши: «Чё так душно? Долго ещё лететь? Я пить хочу. Я заснуть не могу. А кормить скоро будут? Мне плохо. Ну скоро мы уже прилетим?» Встречать нас будет кишечная палочка. Даже если её не будет сразу, то в скором времени она обязательно подтянется. Любые болезни и недомогания, тем более кишечные Ленка лечит своими убойными настойками. В тяжёлых и запущенных случаях — суровым самогоном-первачом. Чтобы уж наверняка. После её лечения выживет только сильнейший, и до конца не понятно кто это будет, ты или палочка, естественный отбор. Сначала мы обильно отметим приезд, потом отдых, а потом просто будем выпивать с утра каждый день. Начнутся первые робкие слёзы: «Я больше так не могу. В меня не влезет больше ни капли. Отпустите меня, люди добрые».
Но слёзы и причитания не тронут души этих хлебосольных людей. Каждое утро у дверей нашей с тобой веранды они будут намертво стоять с белоснежным полотенцем, перекинутым через руку Олега, в которой он крепко будет сжимать поднос, с запотевшим графинчиком из погреба и парой налитых до краёв стопочек, а также тазик с борщом, пироги и пампушки. Я когда вижу этот поднос пустым, всегда поражаюсь, как они умудряются столько на него впихнуть. Это просто талант какой-то.
Маша разбирала рыбу, шинковала овощи, нарезала зелень. Ловко переворачивала сочные, шкворчащие котлеты, слушала монотонное бурчание мужа и весело усмехалась
Он продолжал:
— А потом будет несколько провальных попыток сбежать и дойти до дома хотя бы пешком. Но всякий раз, ушлые Ленка с Олегом, с песнями и плясками вернут и усадят слабо трепыхающееся тельце обратно, за обильно накрытый стол. И по-обычаю, как заведено, поднесут штрафную. А штрафная у них — гранёный стакан! Так что бежать, себе дороже. А там недалеко уже до слёзных рыданий с мольбой в глазах: «Я хочу домой. Мне срочно нужно отдохнуть от отдыха. Отпустите, я никому ничего не скажу!» Тут все дружно кинутся утешать. Мокрое от слёз лицо ласково вытрут белоснежным полотенцем, и поднесут очередную стопочку, для успокоения мятежной души… Ну что ж, поехали…
Маша громко расхохоталась.
— Вот что ты выдумываешь?!! Когда это я ныла и слёзно рыдала?!!
Семён сдвинул очки на кончик носа. Снисходительно посмотрел на неё поверх очков и задумчиво произнёс:
— Так не о тебе и речь.
