Антон с удовольствием оглядел проделанную работу, и довольно крякнул. Шкафчик на кухне висел, как влитой. Тоха припеваючи, в отличном настроении включил чайник. Закинул в кружку пару ложек кофе и сахара. Уютно устроился в уголке, под только что прикрученным к стене кухонным шкафом. Он успел сделать только пару глотков, а дальше — темнота. Сквозь тягучую память, скорее почувствовал, чем понял, что эта громадина с треском рухнула ему на голову. Антон лежал и смотрел в потолок.
— Как глупо!
Его пугала и терзала эта мысль. Вспомнилась деревня. Как самозабвенно они с бабой Варей собирали колорадов с кустов картохи. Сметали веником в железное ведро, на дне которого плескался керосин. Как на ясной зорьке провожали корову в стадо. А потом маленький Тоша бежал в дощатый курятник и собирал в подол футболки штук восемь, десять яиц. И пока баба Варя шкворчала яишней и месила тесто на пироги, внук дёргал на огороде зелёного лучка, да рвал хрустящих пупырчатых огурцов. Возвращался с рыбалки отец, и пироги в печке доходили. Набегавшись с ребятами по полям и соседским садам, разморённый после баньки, Тошенька сидел с отцом на крыльце, и счастливо провожал ещё один прекрасно прожитый день. В сумерках пахло свежестью, яркими красками лета, сладкими ароматами всевозможных цветов.
— Как же прекрасна жизнь!
Потом угасающее сознание унесло его в дни буйной, и такой бесшабашной юности. Вспомнилось, как полюбил всей душой своенравную, смелую и решительную Надежду. Как позже гладил её по голове, жарко обнимал и целовал такую мягкую и податливую. Жизнь казалась сказкой. А теперь Надежды нет. Он горько усмехнулся — какая прискорбная игра слов. Его Надежда не поможет ему. Как жаль…
Накануне они поссорились как раз из-за этого долбанного шкафчика. Она психанула и уехала к матери. Бросила его одного в такой момент. Ему стало безумно жаль себя. Скупая мужская слеза скатилась по бледной щеке.
— Ну и пусть.
— И чё ты опять разлёгся?!! — Надя стояла над ним, и запрокинув голову назад пыталась разглядеть, чего он там увидел на потолке. — Так за целый день и не подвесил малюююююсенький шкафчик. Что, только на стол и хватило сил его поставить?!! Лежит он, отдыхает. Я тебе говорю, почему он до сих пор на столе, а не на стене?!! А?
Она выдохнула, поставила на пол битком набитые гостинцами сумки, привезённые от матери, и протянула Антону руку.
— Вставай давай, горе ты моё луковое, отдохнул уже.
Он ухватился за крепкую руку любимой женщины и уселся, потирая шишку на голове.
— Надюх! А поехали в деревню, — мечтательно произнёс Тоха.
— А поехали! — Радостно закивала она головой. — Давно пора.
