Никто уже и не помнит, как она появилась на прииске, расположенном в сотне километров от ближайшего посёлка. Появилась и всё. Помесь охотничьей лайки не понятно с кем. Довольно-таки крупная особь с великолепным рыжим мехом, умными и даже хитрыми глазами и закрученным в бублик хвостом. Очень своевольная и независимая. Не подчиняющаяся абсолютно ничьим командам и с на редкость вредным характером.
Подачки у работяг не выпрашивала, старалась сама добывать себе пропитание, что в условиях тайги сделать было несложно. Всякие грызуны и мелкая дичь добывалась ею весьма искусно. Но и от вкусных кусочков, что оставались после приёмов пищи, никогда не отказывалась. Принимая их с истинно королевским величием. Делая превеликое одолжение всем присутствующим.
Гладить себя разрешала лишь поварихе, остальные же могли коснуться её лишь налив перед ней сгущёнки. И то, до тех пор, пока она её не съест. К сгущёнке она испытывала нескрываемое почтение. Чем откровенно вызывала раздражение у бригадира. Иваныч часто злился на неё и в чувствах называл Шельмой. Так и прижилась за ней эта кличка.
Пока однажды не произошёл неординарный случай. Перед наступлением зимы, когда снег уже выпал, но днём ещё ласково светило солнышко, Иваныч решил порыбачить и спустился вниз по реке вслед за скатывающимся в низовье ленком и хариусом. Отойдя на несколько километров от лагеря, он встретился с голодным, а потому не впавшим в спячку медведем. Тот был молодым и человека абсолютно не испугался, напав на незадачливого бригадира.
Прокусив человеку плечо, он подмял его под себя, сжав поистине в медвежьих объятиях. Иваныч уже успел попрощаться с жизнью, когда на рык медведя выбежала рыжая бестия. И не мешкая ни секунды бросилась к филейной части медведя. Выбрав кусочек понежнее, Шельма (а это была она), вцепилась в него со всей своей силой. Молодой медведь не сразу понял кто покушается на его украшенный куцым хвостом филей. А потому просто отмахнулся задней лапой.
Шельма была настороже и быстро отпрыгнув, выбрала следующей целью болтающиеся «кокошки» зверя. Вцепившись в них без всякого смущения. От такой беспардонности и наглости опешивший медведь тут же бросил едва живого бригадира и кинулся за Шельмой.
Та будто ждала этого и облаивала медлительного зверя, заставляя его следовать за собой. Не давая ему отвлечься на человека. Увела она его далеко, позволив пострадавшему Иванычу добрести до лагеря, где ему оказали медицинскую помощь, отправив на вертолёте в райцентр.
После выздоровления Иваныча уже никто не называл Шельму иначе как Шельмочкой. И у неё всегда была миска с едой, в которую частенько наливали и столь любимую ею сгущёнку.
