У нас в семье ситуация была, когда маму на свадьбу не пригласили.
У меня есть старшая сестра по отцу. Всё детство, сколько себя помню, Марина проводила у нас: вечерами после школы приходила, на выходных оставалась, все каникулы жила.
Мама научила её готовить, шить, вязать. Когда Марине было одиннадцать лет, её мать родила ещё одного ребёнка. Чтобы она не мешалась, Марину отправили жить к нам на постоянной основе. К себе домой сестра вернулась почти в шестнадцать.
В восемнадцать лет Марина родила ребёнка. Парень сразу её бросил, мать и отчим сказали, что им не нужен дома орущий младенец. Марина снова переехала к нам.
Моя мама помогала ей: вставала ночами к папиному внуку, гуляла с ним, подкидывала деньги на питание и одежду. Сестра не работала до самого садика. Мама сделала ей и ребёнку регистрацию у нас в квартире.
Жильё только мамино, папа свою квартиру оставил матери сестры. Не официально оставил: они её поделили по суду, папина половина осталась за ним.
Как вы понимаете, мама неплохо вложилась в мою старшую сестру. За что папа ей очень благодарен: он постоянно пропадал на работе, мы его видели иногда по выходным и буквально час по вечерам в будни.
Марина устроилась на работу, там у неё закрутился роман с коллегой. Когда малышу было четыре года, Марина и парень съехались. Ещё через год дело дошло до свадьбы.
Мама купила Марине свадебное платье, помогла всё организовать. Сестра и её жених купили билеты на отдых, самолёт был через два дня после свадьбы. Ребёнка брать с собой они не стали, попросили мою маму с ним посидеть.
Надо было забирать его из садика, садик рядом с нашим домом, по месту прописки. Мама согласилась посидеть с внуком, именно внуком она считала ребёнка своей второй дочери — Марины.
Родители приготовила для Марины ещё один подарок: сто тысяч рублей.
Накануне свадьбы сестра позвонила папе. Она сказала ему, что он приглашён один, без меня и мамы. Папа разозлился, отказался идти один, упрекнул дочь в бессовестном поведении и трусости. Он ей так и ответил: позвони Вале (моей маме) сама, и скажи, что ты её не приглашаешь!
Марина не решилась позвонить. Она отправила сообщение, что маму и меня там не ждут — на свадьбе будут только свои.
Мне было пофиг, а мама прорыдала всю ночь. Мы с папой её успокаивали, поддерживали. Папа сказал, что никуда не пойдёт. Но мама его отговорила, а на следующий день сама выпнула.
Папа, злой на старшую дочь из-за её выходки, взял из конверта только пятнадцать тысяч. Он вручил деньги Марине сразу после регистрации брака и уехал домой к маме.
То, что мама не была приглашена на свадьбу, не помешало Марине привезти ребёнка на время медового месяца, как они и договорились ранее. Она улыбалась, как ни в чём не бывало, рассказывала заплаканной маме чем его кормить… Если бы папы не было дома, то ничего бы не случилось: ребёнок остался бы у нас. Но папа был.
Он выставил свою дочь, вместе с детскими вещами и внуком. Посоветовал отвезти его к кому-нибудь «из своих», и запретил Марине подходить к моей маме на пушечный выстрел.
Марина начала кричать за регистрацию, что она и несовершеннолетний тут прописаны, и она вообще может прийти сюда жить, и никто ей не помешает.
Папа пожелал ей удачи и захлопнул дверь. А сам позвонил бывшей жене и поставил ту перед фактом: если она не уговорит Марину выписаться от нас и прописаться к ней, то он продаст свою половину квартиры, в которой они с младшим ребёнком и вторым мужем живут. Бывшая папина хотела схитрить: да, уговорю, только ты половину подари Марине.
Папа посмеялся: не половину, а четверть, ведь дочери у него две!
Они сошлись на том, что при рыночной стоимости целой квартиры в четыре миллиона, они выкупят папину половину за семьсот тысяч.
Сестра, вернувшись из путешествия, снялась с регистрационного учёта. Во время её отсутствия с малышом сидела его родная бабушка.
Деньги папе отдали через полгода после Марининой свадьбы. Они с мамой взяли ипотеку на квартиру для меня. Папа оформил всё так: четверть квартиры была подарена Марине, четверть — продана его бывшей жене.
Сразу после договора дарения Марина перестала общаться с нами общаться. Папе она сказала, что у неё больше нет отца. Ещё она поведала о том, что всегда ненавидела мою маму. А я — вообще какое-то недоразумение, сто процентов нагулянное.
Уже год прошёл, а мама до сих пор не может понять, что она сделала не так: принимала, заботилась, любила, не делила нас на свою и чужую. Папа считает виноватым себя: говорит, что надо было быть классическим «воскресным папой», а не тащить Марину к нам домой.
Мне скоро исполнится двадцать два года. Именно в этом возрасте Марина съехала от нас с четырёхлетним ребёнком, забыв сказать спасибо за всё, что было для неё сделано.
Записано со слов Жанны Т.
