Мне было 16. И я была уверена, что в моей жизни все будет лучше, чем у неё. Ну, потому что я умнее. В 16 я казалась себе непоправимо умной. И спорила с ней по-любому поводу. Она почему-то злилась. Наши дискуссии заканчивались чем-то вроде:
— Будешь убегать — поешь сначала.
— Долго не гуляй — замерзнешь.
— Закрой рот.
В 23 я точно знала, что она все в этой жизни делает не так. Я уже не так часто спорила. Но подозревала, что я в своей жизни, все сделаю иначе. Я давала ей читать «правильные книги». И возмущалась, что она не принимала их во внимание. «Ок», подумала я. И решила, что она это из врeдности.
Чаще всего я слышала от неё:
— Деньги есть?
— Просто скажи, во сколько тебя ждать.
— Закрой рот.
Надо ли говорить, что в 25 с головой окунувшись в псиxoтерапию, я вдруг поняла, кто причина того, что у меня все не так великолепно, как хочется?! Она. Я не собиралась молчать. А она молчала. На мои совсем уж эмоциональные выпады она отвечала:
— У тебя тоже будут дети.
— Тебе не повезло с родителями.
— Закрой рот.
В 30 я все ещё не собиралась униматься. К 35-ти я перепахала собственную жизнь так, что не оставила от прошлого камня на камне. Вокруг меня верещали все, в том числе, и я сама. И только она сохраняла молчание. Радовалась моим набегам на её кухню. И не задавала лишних вопросов. А мне нечего было ей сказать. Я просто сидела рядом и молчала. И она молчала. А могла бы и не молчать. И мне бы нечего было ей ответить.
Как ей это удавалось? Не знаю.
В ее жизни не было псиxoтeрапевтов. Умных книг про сепaрацию.. Лекций про кризисы подростков и взрослых женщин…
А теперь, когда мне почти 40, я с грустью понимаю, что в этом бесконечном диалоге с ней, я была резвым сусликом. Яростно размахивавшим мудростью. За которой кроме книжных истин и собственных амбиций мало что стояло.
А за её молчанием и редкими замечаниями- стояла не самая лёгкая и безоблачная жизнь. Её жизнь, жизнь её матери, да и всей нашей семьи. Поколение за поколением, добывавшей себе место под солнцем.
Ни в 16, ни в 20, ни в 25- я не хотела замечать очевидные вещи…
Она всегда безошибочно определяла опасных людей в моей жизни. Даже если видела их считанные минуты.
Жаль, но я ни разу не послушала её советов. А она позже ни разу не сказала сакральное: «Я же тебе говорила».
Пока я заходилась в праведном гневе и пыталась побольнее укусить- она пыталась гладить меня по голове.
Она всегда предоставляла мне свободу поступать так, как я считала нужным. Я ни разу за свою жизнь не столкнулась с её противостоянием тому, что мне было важно.
Она всегда ждала и ждет меня дома. Что бы не случилось, мне всегда есть куда вернуться. И к каждому моему приезду она готовит вкусненькое. И это не зависит от того, во сколько я окажусь на пороге дома. В три часа ночи или в три часа дня.
И я, глядя на своих детей, все чаще думаю, в каком месте мне стоило бы промолчать. Что бы не ранить, не напугать, не отбить желание пробовать жить по-своему.
И по гамбyргскому счёту, этому меня научила она, моя мама. И на каждую мою неловкую попытку вернуться в прошлое и все исправить, мама улыбается. И говорит, что не помнит моих демаршей. Лукавит. И обнимает.
И я закрываю рот.
И в тишине я слышу, как тикает время. И я мысленно шепчу ему: «Помедленнее, пожалуйста…»
Автор: Елена Потапенко
